Тропами диких оленей (Валерий Орлов)

Плато Путорана. Страной столовых гор еще называют специалисты шатровую возвышенность на севере Средне-Сибирского плоскогорья. Коренные же жители, эвенки, кочевавшие здесь когда-то со своими стадами оленей, называют плато "Страной озер с крутыми берегами". И те, и другие правы - смотря с какой точки приглядываться. Когда летишь над плато на вертолете, то видишь невообразимо пустынную заснеженную каменистую тундру. И вдруг внезапно открывается под тобой пропасть с синими жилами рек, сверкающими льдом лентами узких озер, чернотой редколесья по берегам. А эвенкам, пробиравшимся в глубь плато по долинам рек, конечно, бросались в глаза высоченные стены узких ущелий.

Зимой в этих местах ураганные ветры, лютые морозы под пятьдесят, даже профессиональные охотники не рискуют здесь зимовать. Но по весне - заходят. Приходилось, бывая в тех местах, видеть скрадки на пути излюбленных оленьих троп, выстроенные из лиственничных стволов загоны.

Зимой на плато Путорана

На плато Путорана проводят зиму дикие олени: отстаиваются во время снежных бурь в таежных лесах по склонам ущелий, пасутся на высокогорных пастбищах плато, а едва пригреет солнышко, спешат выйти на просторы таймырской тундры. Древний инстинкт торопит их покинуть горы, пока не вскрылись ото льда озера, не ожили бурные горные реки. Впереди у них тысячекилометровый путь, и нужно к моменту отела оказаться среди зеленых равнин У берегов Ледовитого океана, где много корма для оленят, в меру прохладно и нет оводов и комарья.

Ныне плато Путорана - заповедник. Площадь его - 1,6 миллиона гектаров. Территория заповедника охватывает Таймыр и Эвенкию. Создан он ради сохранения горных тундр и лесотундровых предгорий, защиты и сохранения зимовок дикого оленя и пастбищ занесенных в Красную книгу толсторогов или чубуков, как еще иногда называют снежных баранов.

Застывший водопад на юге озера Аян

Здесь встречаются участки растительности, тяготеющие и к Западной Сибири, и к Восточной. Гнездятся в горах редкие белохвостые орланы, ястребы-тетеревятники и редчайшие соколы-кречеты. Немало в тех местах полярных крупных светлошкурых волков, водятся соболи и росомахи, бурые медведи. Мне дважды пришлось побывать на одном из центральных озер плато - озере Аян, походить по впадающим в него ручьям и рекам. Снимки же сделаны в памятный год, когда было наконец принято решение о создании заповедника "Путоранский".

В те дни на плато еще функционировал заказник "Путоранский", который был создан временно до разработки и утверждения окончательного проекта заповедника. С егерями заказника я объехал озеро из конца в конец, помогая собирать песцовые капканы, и мог заметить, что годы интенсивного "опромышления" этого района заметно сказались как на численности росомахи и волка, так и на поведении диких оленей: "дикарь" стал обходить избушки егерей стороной.

Тропа, диких оленей

Но ныне на плато Путорана стоит заповедная тишина (надо надеяться, что браконьеры туда уж не проникнут). И мне не трудно представить, как после ярких солнечных дней начинается традиционный олений "ход".

В тишине, без единого звука, будто духи, возникают на склонах обрывистых гор светлоногие, серошкурые, безрогие важенки. Присматриваются, принюхиваются, затем скатываются по снежникам лавиной, пронзая редколесье. Ненадолго задерживаются на берегу, прежде чем выйти на простор озера или речки. Стоят, словно совещаются. Но вот старая важенка решилась: принюхиваясь, в одиночестве ступила на лед, вышла на середину - и уже все стадо за ней. Взяли переправу - ив лес, а вскоре уже видишь их на отвесных каменистых скалах, где и человеку, кажется, не устоять. А олени идут как ни в чем не бывало. Глядя на них, невольно позавидуешь крепости их ног и сердца.

Важенка с тремя годовалыми телятами

Немало километров привелось мне отмахать в такие дни, бродя безоружным в поисках интересных кадров. Близко звери не подпускали - дикие же! Приходилось вести съемку и пятисотмиллиметровой "пушкой", и двухсотмиллиметровыми телевиками. Но лучший кадр помогла мне сделать охотничья собака, увязавшаяся в один из последних вечеров за мной. Коротконогая, с отвислыми ушами утятница пристала ко мне и не уходила, как я ее ни прогонял. Но едва я выследил стадо оленей, отдыхавших на наледи, как собака ринулась вперед, и тут уж ее невозможно было остановить. Олени, вначале рванувшись от собаки, как от волка, вскоре опамятовались, разобрались, по всей вероятности, что это за зверь, и принялись неторопливо бегать вокруг меня большими кругами.

Поглощенные наблюдением за собакой, четверо - важенка с тремя годовалыми телятами - не заметили, как я залег за стволом рухнувшего дерева, и так близко пробегали мимо меня, что в объективе можно было различить их красные высунутые языки. Пришлось сменить объектив не менее длиннофокусный, и к тому времени олени, в который уже раз убежав от неповоротливой собаки, застыли в напряженных позах неподалеку от меня. О таком кадре я давно мечтал. Делаю кадр, второй - и кончается пленка! В сердцах, должно быть, резко поворачиваюсь - и олени молнией уносятся к лесу. Но снимок, чувствую, есть. Так оно и оказалось.

Незамерзающий исток реки Аян, берущей начало из озера Аян

Немало времени прошло с тех пор, но так и стоят перед глазами заснеженные горы с заледенелыми водопадами, парящие орланы в синем небе, медвежьи следы, дикие олени, чутко вышагивающие по снежному полю, растянувшись вереницей как муравьи. И радостное успокоение царит в такие мгновения на душе: не остановит более их шествие в этих местах раскатистый выстрел...