От охотника ради охотника

Мы убедились, что у заповедников и заказников очень много проблем и специфических трудностей. Тем не менее нельзя не видеть большой положительной роли природоохранных территорий в деле сбережения животного и растительного мира нашей страны. Она особенно ярко проявилась в период первоначального становления заповедников, когда охотничьи резерваты (так могут быть названы и заповедники, и заказники) активно способствовали увеличению поголовья охотничьих животных в большинстве регионов страны. Надо вспомнить, что в двадцатых годах нашего века были почти полностью истреблены и речные бобры, и сайгаки, и куланы, резко подорвана численность соболя, лося, марала и изюбра, куницы и многих других промысловых животных. Каждый заповедник и заказник оказал реальное влияние на восстановление видов зверей и птиц в окружающих угодьях. То же самое отмечалось и вокруг Алтайского, Сихотэ-Алиньского и большинства других таежных резерватов.

Резерватная роль заповедников и заказников сохраняется и в настоящее время. Звери и птицы очень быстро реагируют на режим охраны. Вскоре после организации Сохондинского заповедника в Забайкалье зоологи в период рёва проводили учет маралов у самой заповедной границы и убедились, что со стороны заповедника на звук манной трубы откликаются около десятка зверей, а в смежных угодьях - лишь единичные быки.

Только одного факта - участия заповедников в восстановлении численности бобров и соболей уже с лихвой достаточно для полной окупаемости всех затрат. Но самая главная их отдача, конечно же, в научной деятельности, в огромном, пока еще не оцененном в полной мере фонде наблюдений, заключенном в многолетних "Летописях природы", журналах, картотеках, дневниках сотрудников. Здесь регистрируются явления живой и неживой природы в их разносторонней динамике. Это - сумма фенологических, ботанических, зоологических наблюдений, ведущихся в ряде заповедников в течение нескольких десятков лет.

Благодаря заповедникам бобр снова стал промысловым зверем. Фото Д. Дулькейта

В заповедниках работало немало выдающихся ученых и натуралистов, которые внесли значительный вклад в развитие отечественной науки. Академики В. Н. Сукачев и В. Л. Комаров, профессора В. В. Алехин, А. И. Куренцов, В. Г. Гептнер, Г. А. Новиков, В. Н. Скалой и многие другие замечательные исследователи были тесно связаны с заповедниками. Подлинными образцами научных экологических исследований, проведенных в этих природных лабораториях, до сих пор считаются работы В. В. Раевского в Кондо-Сосьвинском заповеднике, Л. Г. Капланова - в Сихотэ-Алиньском, Г. Д. Дулькейта - в Алтайском и Столбах, В. П. Теплова - в Печоро-Илычском, О. И. Семенова-Тян-Шанского - в Лапландском. Этот список можно значительно дополнить.

Надо учитывать, в каких трудных условиях приходится работать зоологам в заповедниках за сотни, а то и тысячи километров от культурных центров. Вот, например, несколько выписок из писем Льва Георгиевича Капланова в период его работы на Дальнем Востоке:

"Все маршруты мне пришлось проделать одному по малоизвестным верховьям Колумбэ и Арму, не располагая сколько-нибудь удовлетворительными картами, имея тяжелую, до 30 кг, котомку за плечами, переправляясь через хребты и перевалы, через стремительные реки с ледяной водой, в жару, дождь, жестокие морозы и вьюги, терпя голод и бедствия, с отрывом от населенных пунктов на месяцы, унося весь запас и снаряжение на себе, часто без обуви и одежды, испытывая трудности и лишения до пределов человеческих сил... При этих походах я был оторван от всего мира... Работа в тайге проходит на свой риск и страх без расчета на чью-либо помощь извне, приходилось полностью полагаться на свой опыт и знания. Возвращаясь из походов, я даже не имел места, где бы мог отдохнуть и работать... Двадцать месяцев я провел, ночуя по баракам, лачугам, фанзам, крестьянским избам и добрую половину времени - в палатках и под открытым небом".

Напомним, что Лев Георгиевич был убит предательской браконьерской пулей на тридцать третьем году своей яркой жизни. Теперь его имя носит Лазовский (бывший Судзухинский) заповедник, директором которого он был назначен в 1941 г. Памятью о нем служит изданная в 1948 г. прекрасная книга "Тигр, изюбр, лось" со вступительной статьей профессора А. Н. Формозова.

Но ведь это только теперь каждому школьнику известно, что уссурийский тигр занесен в Красную книгу СССР и охраняется государством, а в те довоенные годы отношение к этому зверю было совсем иное. И вот что писал Лев Георгиевич, первым поднявший голову в защиту прекрасного зверя:

"Я добровольно отказался от лестной возможности получить ордер на отстрел взрослого тигра для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки и жертвую честолюбивой мечтой об этой охоте (надо сказать, что Л. Г. Капланов был страстным охотником. - Ф. Ш.): "бескровная охота" будет не менее интересна, полезнее для науки и для самих тигров - последних тигров Сихотэ-Алиня... Моя задача, которую я сам перед собою поставил, прежде всего учесть тигра в заповеднике, выяснить некоторые моменты его биологии и ответить Главному управлению, возможен ли вылов тигров в заповеднике и в каком количестве. Сам я считаю, что наша почетная задача - сохранить дикого тигра в свободе в Сихотэ-Алиньском заповеднике для грядущих поколений, как одно из величайших украшений природы. Пусть люди коммунистического общества наравне с величайшими достижениями техники будут видеть в горах Сихотэ-Алиня на снегу следы гигантских полосатых кошек - редчайший реликт третичной фауны".

Такая самоотверженность была присуща не только Л. Г. Капланову или его другу В. В. Раевскому, пережившему своего коллегу всего на четыре года, но и многим другим, менее известным натуралистам. И хотя ныне условия работы в заповеднике изменились, конечно, к лучшему, но такими же остались тайга и горы, столь же тяжелы и лыжные походы по глубокому снегу, и переправы через бурные реки, так же опасны встречи с браконьерами...

Не менее трудна работа тех, кто трудится в отделах охраны государственных заповедников и заказников, сберегает доверенные государством природные богатства. И здесь есть свои известные и безымянные герои, патриоты, борцы.

Как научно-исследовательские лаборатории в природе заповедники дали очень много охотхозяйственной практике. Разработаны методы учета соболя (Г. Д. Дулькейт в Столбах и О. К. Гусев в Баргузинском заповеднике), организована служба зимнего маршрутного учета животных на больших площадях в Окском заповеднике (работы В. П. Теплова и С. Г. Приклонского), способы бескровной добычи животных при помощи снотворных веществ (В. Комаров в Воронежском заповеднике).

Если нелегко обеспечить охрану государственных заповедников, обладающих большим штатом, техникой, средствами, то для заказников эта задача еще сложнее.

"Работа егеря специфична, - пишет старший охотовед Тофаларского республиканского заказника Э. М. Леонтьев. - Охранять лес - это не то же, что сторожить сад, магазин. Егерская должность требует знания зоологии, а в ландшафтных заказниках - еще и общей экологической подготовки. Из кого попало егеря сделать нельзя. Здесь недостаточно работать от гудка до гудка. Надо любить свою профессию, быть хозяином и защитником вверенной территории, чувствовать личную ответственность за самочувствие каждой зверюшки, каждого деревца. Без особой духовной предрасположенности к этому делу с ним не справиться".

После публикации статьи Э. М. Леонтьева "Хозяин тайги" на страницах "Комсомольской правды" от 26 апреля 1974 г. к нему хлынул поток писем от людей разного возраста, жаждущих посвятить свою жизнь охране природы. Несколько человек даже приехали работать в Тофаларский заказник, но почти все они были из тех, кто всерьез считает, будто вместе с лошадью ему предоставят и конюха... Никого из тех энтузиастов давно нет в Тофаларском заказнике, а Эрик Митрофанович как расстался в 1971 г. с Иркутским охотуправлением, где работал на должности заместителя начальника, так и по сей день живет и работает на берегу пустынного Агульского озера за тремя перевалами.

Невольно мне вспоминается таежная осень 1974 г., проведенная в истоках Агула. На берегу обрамленного крутыми склонами озера просторная изба - база геологической экспедиции, ставшая ныне центром Тофаларского заказника. Эрик Митрофанович - приземистый, с неторопливыми манерами таежника - хозяин строгий. Собак в зимовье не впустит - не терпит беспорядка и грязи. Одинаково беспощаден к браконьерам любого ранга и звания; работается у него егерям нелегко. Эрик Митрофанович не любит показной таежной романтики, всяких временных убежищ и укрытий, ночуек, балаганов. Он хочет, чтобы по границам заказника стояли не дымные зимовья, а настоящие кордоны, где можно было бы как следует отдохнуть и поработать. За работу спрашивает строго и с других, и с себя. Мечтает о таких мужиках, которые несли бы не из тайги в город, а, наоборот, из города в тайгу. Мечтает... и не находит. Зато у него много друзей - вертолетчиков, таежных туристов, геологов.

Что же заставляет таких людей, как Капланов, Раевский или Леонтьев, отказываться от благ цивилизации и посвящать свою жизнь природе, ее познанию и охране? Нет, не романтика, не то, о чем говорят как о чудачестве, украшающем бытие, а настоящее жизненное призвание. И не в этом ли еще одна важная функция заповедников и заказников, что они дают возможность таким людям найти применение своим силам и способностям (точнее даже дарованиям).

Значение заповедников для охотничьего хозяйства, для каждого охотника несомненно и общеизвестно. Другое дело заказники. Их роль для охотничьего дела иногда подвергается сомнению. Но пока не ликвидировано браконьерство и бескультурье в охоте, сохраняется и необходимость в заказниках, как определенной формы государственного принуждения. Бывает, не скроем, что заказники создаются ради престижа охотничьей администрации, из-за различных ведомственных соображений. Но все-таки в целом роль заказников в наше время, безусловно, велика и прогрессивна, только назначение их существенно смещается. На первый план выдвигаются не охотхозяйственные соображения, не задача увеличения продуктивности угодий, а их функция в охране особо ценных, редких и исчезающих видов фауны.

Столь популярные ранее заказники "на лося", "на глухаря", даже "на бобра" или "водоплавающую дичь" постепенно сходят со сцены, уступая место заказникам для охраны дрофы или стрепета, хищных птиц, колоний цапель, т. е. неохотничьих видов, включая и тех, которых ранее считали вредными. Все чаще в газетах можно видеть сообщения о заказниках для насекомых и других беспозвоночных животных, о заказниках минералов и пещер, примечательных природных объектов. Но самую вершину в сложной пирамиде природных заказников должны занять, конечно же, комплексные ландшафтные заказники, охраняющие особо ценные участки земли с ее производными. "Будешь беречь и холить землю зеленую, веселую - и сам ты будешь сыт, здоров и весел, человек", - вот как говаривали старики, наши праудедки", - писал советский этнограф В. В. Чернолусский со слов старика саама.

Заповедники занимают 0,5% территории страны, и даже в самом оптимальном случае их площадь не превысит 1-1,5%. А для сохранения видового и подвидового разнообразия живой природы требуется едва ли не повсеместная охрана животных и растений. Во всяком случае, она должна осуществляться во всех регионах страны, включая те участки, где заповедание невозможно. Вот здесь-то и должна сказаться роль заказников.

Надо учитывать, что на пространствах нашей страны виды животных и растений представлены в большом разнообразии географических и экологических форм, рас, популяций, каждая из которых обладает своими особенностями и нуждается в сохранении. Нельзя утешаться тем, что тот или иной вид еще обилен где-то на востоке, поэтому нет беды, если он исчезнет на западе. Виды одни, но формы-то разные!

Обратимся к материалам Красной книги СССР. Вот раздел, посвященный млекопитающим. Заглянем в графу "Необходимые меры охраны". Создание заказников рекомендуется для сохранения снежного барса, переднеазиатского леопарда, каракала, винторогого козла, закавказского, бухарского и других подвидов горных баранов, сурка Мензбира, перевязки, тяньшаньского и закавказского бурого медведей, медоеда, среднеазиатской выдры, пятнистого оленя, дзерена (вид антилопы). Для большинства других видов, включая китообразных и ластоногих, предлагается организация заповедников, однако в большинстве случаев вероятнее начать также с заказников.

Далее Красная книга, которую часто называют конкретной программой сохранения редких и исчезающих видов фауны и флоры СССР, предлагает создание заказников для охраны птиц: дальневосточного аиста, краснозобой казарки, горного гуся, чешуйчатого крохаля, тибетского и алтайского уларов, японского, даурского и черного журавлей, стерха, дрофы-красотки, охотского улита, серпоклюва, кроншнепа-малютки, тростниковой суторы, розового и кудрявого пеликанов, фламинго, малого лебедя, белощекой казарки, сухоноса, гуся-белошея, султанки, дрофы, кречетки, азиатского бекасовидного веретенника, розовой и буроголовой чаек, большого чекана.

Некоторые рекомендации по созданию заказников вполне конкретны: "Территорию бассейнов рек Бадам и Угам объявить постоянным заказником"; "Организовать республиканский заказник в Читинской области на озере Барун-Торей". Другие более расплывчаты: "Выявить места обитания и организовать в них заказники". Очень часто речь идет не об одном, а о целой системе заказников для охраны того или иного вида. Правда, нельзя сказать, чтобы эта конкретная программа быстро воплощалась в жизнь, но рекомендации Красной книги, безусловно, учитываются при развитии сети заказников. Создан республиканский заказник на Торейских озерах в Читинской области, готовятся новые проекты для озера Ханка в Приморье и для других мест обитания редких животных.

Что касается растений, то здесь даже трудно проводить конкретные перечни, потому что создание заказников рекомендуется почти для каждого вида. Но до сих пор в нашей стране - во всяком случае в РСФСР - почти нет ни одного официально действующего государственного ботанического заказника. Правда, начали появляться книги с картосхемами, проектами, планами, и, может быть, в самом деле заказники возникнут прежде, чем редкие растения исчезнут с лица земли.

Могут спросить: если заповедники и заказники создаются не для охотничьего хозяйства, а прежде всего для охраны природы, то, стало быть, они охотнику не так уж и нужны? Но дело в том, что каждый настоящий охотник - друг и защитник природы, а не просто добытчик мяса. Охотнику не безразлично, каков будет завтра облик нашей земли. Его не может устроить лес из сосновых посадок, даже если в нем будет много лосей, не будет радовать искусственный пруд, полный выведенных в инкубаторе уток и выращенных на подкормке карпов. Нет, охотник ратует за сохранение земного разнообразия, за сбережение ландшафтов и угодий, ему не безразличен ни один вид животных и растений, даже если их нельзя положить в ягдташ. Пострелять можно и в тире, принести домой мясо проще с рынка, чем из тайги. Чтобы на земле оставалась возможность охоты, нужно сберечь участки живой природы, подобно тому, как грибник оставляет на развод грибы.

Гимн жизни! Фото А. Клепикова

Охраняемые природные территории - заповедники, заказники, природные парки - есть те самые острова спасения не только и не столько для зверей и птиц, сколько для людей. Здесь, на сохраненных от уничтожения оазисах дикой природы, могут подать друг другу руки охотники и противники охоты, ученые и натуралисты. Общими усилиями сохранить живое богатство земли - это ли не достойная задача!