Вальдшнепиные высыпки

Прекрасный художник и страстный охотник П. П. Кончаловский не раз изображал на своих полотнах вальдшнепов: овальный столик на фоне пестрого ковра, охотничье ружье, потертый кожаный патронташ и несколько смугло-золотых, длинноклювых птиц. Когда мне удается добыть осенью одного-двух вальдшнепов, я неизменно вспоминаю эти картины.

Застать разгар валового пролета вальдшнепов - мечта каждого охотника. К сожалению, это удается не часто: внезапные морозы, ветры или ливни нередко гонят вальдшнепов на юг раньше времени, и пролет проходит незаметно. Зато две-три удачные охоты на осенних высыпках запоминаются надолго, как последние охоты с легавой в охотничьем сезоне.

После дождей выдаются иногда холодные и ясные дни. Заря зачинается в красной студеной мгле, лес просыпается в сплошном инее, густом и мохнатом, как белый заячий мех. Опавшие листья, уже потерявшие пышные цвета, скользят и поскрипывают под ногой. Листья, кое-где оставшиеся на деревьях, еще хранят свои причудливые краски, несколько обесцвеченные морозами. В синеве неба сквозит уже зимняя яркость. В чернолесье светло и просторно, в бору - сумрачно и глухо.

Сеттер, тоже как бы одетый в пушистый иней, носится быстрыми кругами, иногда резко поворачивая на ходу, жадно втягивает острый, застекленевший воздух. Работа собаки по осеннему вальдшнепу нелегка: птица нередко перемещается, перебегает на другое место. Собака начинает горячиться, делает короткие, неуверенные стойки - волнует и рассеивает внимание охотника. От легавой на этой охоте требуется, кроме хорошего чутья, и большая выдержка: вальдшнеп часто сидит на виду под кустом или деревом, и только осторожная собака подводит к нему на близкий и точный выстрел. Слишком горячая легавая нередко поднимает вальдшнепа без стойки.

Осенние вальдшнепы встречаются и в смешанном лесу, около сеч и полей, и в густом невысоком ельнике с низкими можжевеловыми зарослями, и в густых осиновых чащах. В этих чащах, как и в ельнике, стрельба по вальдшнепу довольно трудна. Вальдшнеп поднимается стремительно и ровно - свечой, как говорят охотники, - но часто остается невидимым и, только поравнявшись с вершинами деревьев, дугой мелькает над лесом. Охотник должен поймать именно тот кратчайший миг, когда птица появится над вершинами деревьев, иначе она уйдет без выстрела. Само собой разумеется, что каких-либо точно установленных правил при осенней стрельбе вальдшнепов, как, впрочем, и на любой другой охоте, нет и не может быть: все зависит от обстановки и характера местности.

Холодные и ясные дни очень красивы, но для охоты все же лучше сырые и хмурые дни, то и дело моросящие мелким, ленивым дождем. Эти дожди, возможно, и надоедливы, но от них вполне защищает прорезиненный плащ, надетый поверх телогрейки. Серенькие, дождливые дни - очаровательны. Они обычно довольно теплы, мягки, по-своему неповторимы.

Лес, заглохший и тихий, погружен в седой, синеватый туман, в котором чуть различаются очертания пней и деревьев, и все шуршат, падают, сыплются с ветви на ветвь капли дождя. Продвигаешься почти бесшумно, все время вслушиваясь в неумолчный и однозвучный шорох, схожий с переливом отдаленных бубенчиков, радуешься затуманенному блеску листьев, внимательно и напряженно следишь за поиском собаки. А она, вся обмокшая, часто стряхивающая иглистые брызги, ищет безотказно: уверенно, со сдержанной горячностью подводит к птице; крепко, с каменной неподвижностью, замирает на стойке.

В такие дни вальдшнеп, потревоженный непрерывной капелью, выбивается в редколесье, на опушки, на поляны и даже на окраины полей. В сырости, в тишине, под дождем и туманом птица подпускает зачастую совсем близко, поднимается своим крутым полетом в нескольких шагах от собаки, с дрожью приникшей к земле.

На опушках и в поле тускло и мутно, как и в лесу: дали и небо неразличимо сливаются, слабо зеленеют озими, среди густых пашен щетинятся рыжие жнивья. Отовсюду доносится квохтанье дроздов-рябинников, издалека долетает зов охотничьего рога. Осенняя грусть, осенняя красота!

Дождь иногда перестает, но туман не рассеивается - он только заметнее и мягче отливает синевой.

Собака, пересекающая поляну, останавливается вдруг прямо на ходу: она чуть подается назад, накреняется набок и так и застывает с вытянутой мордой и с поджатой передней лапой. Глаза ее, блестящие и упорные, смотрят на одинокий таловый куст под молодой облетевшей березкой. "Вперед!" - нетерпеливо, горячо шепчешь ей, но она только вздрагивает, потом хочет переступить и тут же ложится, не сводя глаз с мокрого широкого куста. Секунда, другая, шаг, второй - и два вальдшнепа с разных сторон быстро, винтообразно поднимаются вверх, распустив обмокшие, потемневшие крылья.

На охоте все измеряется секундами. Какая-то секунда растерянности - и редкостный дуплет упущен. Один, ближний, вальдшнеп пропадает за стволом березы, второй еще остается на виду. Выстрел не пресекает его полета, и только после второго удара он падает на поляну, присоединяясь к навалам листьев, как новый, одноцветный, огромный лист.

После приказа собака сначала идет, потом снова останавливается, но уже спокойно, без прежнего напряжения и страсти. Прямо под ее мордой лежит вальдшнеп: среди бурых и смуглых листьев едва различаются клюв, лапки, отвисшее крыло, снежные крапинки в хвосте. Охотники хорошо знают, с каким чувством поднимаешь с земли жирного вальдшнепа и как дорожишь в пору отлета этой драгоценной птицей, которая в любой день может покинуть наши края.

И каждый раз возвращаешься с чувством легкости, бодрости, радости, силы. А когда вынимаешь из сумки добытых вальдшнепов, невольно вспоминаешь картину Кончаловского: несколько длинноклювых птиц рядом с потертым патронташем и охотничьим ружьем на фоне пестрого, расшитого ковра...