Джульбарс - владыка джунглей (Эль-Регистан)

^* (Сокращенный рассказ из книги Эль-Регистана "Стальной Коготь", М., 1940, стр. 42 - 76.)

Ночь подкралась тихо и бесшумно. Окутала землю густым мраком. Луны не было. Луна, перевалив через снежные хребты Дарваза, ушла погостить в Индию. По огромному черному небу сиротливо бродили звезды. Они еле мерцали.

Ночь была темной и душной - летняя таджикская ночь.

Я лежал в засаде рядом с Абди Кизбаевым и вслушивался в таинственные звуки ночи. Мы находились в центре джунглей, неподалеку от Афганистана. Вдали глухо рокотал Пяндж. На том берегу мутной многоводной реки раскинулись чужие, несоветские земли. Пяндж - по-таджикски значит пять. Пять бурных горных рек Памира и Дарваза образуют Пяндж.

Полноводная река стремительным потоком вырывается из суровых горных ущелий в долины Южного Таджикистана. Подмывает и рушит крутой и обрывистый афганский берег. Ласково облизывает илистые отмели на нашей, советской стороне. И спешит вниз, сплетаясь в кольца, как громадный удав.

Через весь Таджикистан несется навстречу Пянджу грозный Вахш. И обе реки, слившись, становятся могучей Аму-Дарьей, кормилицей народов Советской Средней Азии.

Дика и первобытна природа Пянджского прибрежья...

Долина реки Пяндж. Фото А. А. Слудского

На сотни километров раскинулись девственные заросли многолетнего камыша. Опутанные цепким кустарником и ползучими лианами, заросли кишат зверями и птицей. Густые, непроходимые джунгли перерезаны узкими тропками, звериными ходами и лазами. Даже днем, когда на ночном небе ослепительно сияет солнце, в чаще джунглей царит полумрак.

Пянджское прибрежье - раздолье для охотника-следопыта. Я немало побродил с ружьем по камышовым зарослям. Стрелял фазанов. Любовался стадами тугайного оленя. Охотился на диких кабанов. Несколько раз натыкался на следы тигра, владыки джунглей. Но никогда, даже днем, не рисковал забираться так глубоко в чащу девственных зарослей.

В эту ночь, не будь со мной Абди Кизбаева, я затерялся бы в джунглях, как иголка в стоге сена.

С Абди я познакомился осенью 1933 года в камышах Энского района. Вместе мы били фазанов. Он меня удивил меткостью своего глаза. Бесстрашный следопыт-охотник Южного Таджикистана стрелял без промаха, не знал, что такое усталость, был честен, смел и отважен. По всему Пянджскому прибрежью шла о нем слава как о замечательном тигролове и лучшем знатоке джунглей. Мы подружились с ним в ту осень. Выпили не меньше ста чайников зеленого чая в чайхане старика Абдусалима. Много ночей просидели мы под тенистым карагачом на войлочной кошме, рассказывая друг другу разные истории.

Меня очень интересовала охота на тигра. Я прочитал много книг об этом страшном враге человека и домашних животных, самом сильном и смелом хищнике среди диких зверей. Я думал, что тигры в Таджикистане поголовно истреблены, и был очень удивлен, встретив следы владыки джунглей неподалеку от колхозных сел Пянджского прибрежья. Абди уверял, что в джунглях Пянджа он насчитывает тигров десятками. На советском берегу строго запрещена охота на тугайного оленя, и тигры с афганского берега, где оленей уничтожают, перебрались на советскую сторону. Здесь много богатой добычи - олени бродят по камышовым зарослям целыми стадами.

Еще осенью 1933 года я просил Абди взять меня с собой в ночную засаду на тигра. И только теперь, спустя три года, исполнилась моя заветная мечта.

Абди лежал на тигровой тропе справа от меня, сжимая в руке свою крупнокалиберную винтовку, надежное оружие зверобоя. Съежившись в комок, я прильнул плечом к низкорослому деревцу джиды. Был июнь. Джида отцвела. Но воздух наполнен ее ароматом, крепким, как духи. Этот пряный аромат испускали серебристые джидовые листья. Вокруг нас теснился буйный дикий камыш. Тучи комаров носились в зарослях, роились над моей головой. Чтобы спастись от них, я повязал шею платком и надвинул шапку на уши.

Я завидовал Абди: он не боялся укусов комаров. Они садились на его открытую грудь, лицо и руки. Раскачивались на тоненьких ножках-паутинках. Торопливо выпускали жала. И сейчас же разочарованно убирали свои крохотные острые сабельки в ножны: обветренная, коричневая от загара кожа следопыта-зверобоя была неприступна. Маленькие легкокрылые насекомые, взлетая в воздух, бросались ко мне. С торжествующим писком они жалили меня. Мои искусанные руки ныли и зудели. Лицо покрывалось бугорками. Приходилось молча терпеть. Я не мог даже пошевельнуться. Каждое мое движение вызвало бы шум. Между тем Абди меня предупреждал, что в засаде надо сидеть неподвижно. Тот, кого мы ждали, имел великолепное чутье и тончайший слух. Мы ждали не кого-нибудь, а тигра, коварного хищника и грозного повелителя джунглей.

До этого я думал, что с наступлением ночи джунгли засыпают. Как я ошибался! Вот где-то в горах родился легкий ветерок. Он скользнул сквозь ущелья вниз по Пянджу. На цыпочках пробежал по макушкам камышей. Пушистые камышовые кисточки тихо зашептались, склонившись друг к другу.

Я лежал неподвижно, вслушиваясь в звуки ночи. Далеко-далеко застрекотали лягушки. Совсем рядом захлопал крыльями глупый сонный фазан.

Хрустнула ветка... Я вздрогнул... У моего локтя копошился черный жук. Он толкал впереди себя катышок оленьего навоза. Маленький жук, а так хрустнул веткой!

Мне вспомнились слова зверобоя-следопыта.

- Все звери, птицы и насекомые шумят ночью, - говорил мне Абди, когда мы с ним пробирались к месту засады.- Все, кроме тигра. Когда по джунглям пробирается дикий кабан, топот его копыт слышен за целый километр. Олень ступает неслышно, но шуршит рогами по камышу. Хвост фазана-самца производит шорох. Змея шелестит травой. А тигр скользит бесшумной тенью на своих мягких лапах-подушечках по самым густым зарослям. Звериная тропа узка. Его огромное, сильное тело едва умещается на тропе. И все-таки, когда он крадется, не услышишь ни хруста ветвей, ни шороха камышей, ни шелеста травы. Он может появиться за твоей спиной внезапно, как привидение. И ты не почувствуешь его, если он не пощекочет твоего затылка своими усами.

Холодные мурашки побежали по моей спине. Б-р-р-р-р! Не всякому захочется, чтобы тигр его пощекотал усами. Мне, например, определенно не хотелось...

Я вспомнил случай с одним моим приятелем, известным охотником Средней Азии. Блестящий стрелок, страстный охотник, он мечтал убить тигра. Кабаны ему надоели. Он с двумя-тремя друзьями ездил на кабанов на Чирчик и привозил их оттуда навалом на грузовике по двадцать-двадцать пять штук.

Несколько лет тому назад, получив двухмесячный отпуск, он выехал в джунгли Пянджа. С ним было трое товарищей, опытных охотников. Они задались целью во что бы то ни стало убить тигра.

Два месяца охотники провели в джунглях. Исходили много звериных троп. Часто наталкивались на свежие тигровые следы. Безуспешно рыскали по этим следам в непроходимых зарослях. Наконец решили выманить тигра на приманку к засаде. Купили у колхозников-таджиков две козы. Притащили их на плечах в гущу джунглей, туда, где было особенно много тигровых следов. Тщательно выбрали место для засады. Привязали коз к колышкам, вбитым в землю. Засели...

Двенадцать ночей безуспешно ждали тигра в засаде. Козы отчаянно блеяли, тревожа покой диких обитателей зарослей. Шакалы, гиены, волки стекались к месту засады. Приходилось чуть не руками вырывать у них коз. Тигр не шел.

Каждое утро, обследуя местность, охотники находили свежие тигровые следы. Тигр петлял и кружил вокруг приманки, но к месту засады, где его ждали разрывные пули, не выходил.

Пришла тринадцатая ночь, душная, безветренная.

Мой приятель неподвижно сидел в своей яме-засаде, не спуская глаз с жалобно блеющей козы. Перед самым рассветом он позади себя услышал глухой стук. Стук этот походил на шум от падения на землю чего-то тяжелого. Охотник насторожился. Оглянулся, пытаясь определить, чем вызван шум, но ничего больше до рассвета не услышал, не увидел.

Наутро, выйдя из засады, мой приятель обнаружил в двух шагах от себя свежие следы тигровых лап. Судя по следам, тигр бесшумно подкрался сзади к сидевшему в засаде охотнику. Тигр стоял за его спиной настолько близко, что, если бы охотник оглянулся, его голова столкнулась бы с мордой страшного хищника. Что-то напугало, по-видимому, владыку джунглей, и он отпрыгнул в сторону. Тогда-то и услышал мой приятель таинственный стук, глухой шум от падения тяжелого тела тигра на землю.

Несчастный мой приятель, рассказывая мне про этот случай, чуть не плакал от досады. Два месяца он скитался по джунглям, ища встречи с тигром. Наконец тигр явился, стоял рядом с охотником, и он его не видел!

- А тигру за границу ходить можно? - хитро подмигнул Абди и засмеялся. Фото А. Шайхета

Лежа в засаде рядом с Абди, я вспомнил эту историю. Осторожным движением отодвинув рукав, я взглянул на часы. Стрелки, покрытые фосфором, засветились в темноте. Мы лежали в засаде уже больше четырех часов. Смертельно хотелось курить. Ночь бродила по джунглям, полная звуков, душная летняя ночь.

Вдруг неподалеку от меня истерически всхлипнул ребенок. Уж который раз я слышу этот плач, заканчивающийся визгом. Так завывают шакалы. Захрюкал поросенок, другой... По соседней тропе с сердитым ворчаньем прошла дикая свинья. Она направлялась к реке, ведя за собой целую кучу поросят. Навстречу ей из темноты засветились два желтых круглых глаза. Глаза загорелись и сейчас же погасли. Это - гиена. Она встретилась случайно на тропе с дикой свиньей. Повернула и быстро затрусила обратно. Гиена знала, что встреча с дикой свиньей опасна: у нее свирепый характер и острые клыки. Сердито хрюкнув, свинья угрожающе вздернула нос и ощерила зубы.

Я взглянул на своего друга. Его добрые карие глаза были устремлены в ночь. Зрачки, сузившись, пронизывали таинственный мрак звериной тропы, просверленной в стене камыша. Руки застыли на затворе надежной крупнокалиберной винтовки.

Абди умел ждать. Он мог лежать, не шелохнувшись, в одной позе час, два, три, целую ночь. Напряжением воли он сковывал веки. Они не мигали. Глаза Абди могли соперничать по зоркости с глазами любого четвероногого обитателя джунглей. Ночью он видел, как днем.

Ночь тянется медленно. Секунды сбегаются в минуты. Минуты, не торопясь, складываются в часы. Часы ползут лениво - им некуда спешить.

Ночь угасала. Бледнело небо. Наступал час рассвета. Час, когда звезды из золотых становятся серебряными. Тускнея, они растворяются в сереющем небе. И исчезают с тем, чтобы с наступлением темноты вновь высыпать на бархатное южное небо.

Земля, пробуждаясь от сна, задышала туманом. Испарения клубились, как дым папиросы, медленно плывя кверху. Зашелестел камыш. Утренняя ирохлада каплями росы оседала на травах. Я провел рукавом по запотевшему замку своего ружья и взглянул на Абди. Он бесшумно вытянул ногу, вглядываясь в черную пасть зйериного лаза.

Тьма отступала шаг за шагом. Сонные комары, устало шевеля крылышками, устраивались на ночлег. Приближались утренние часы, часы отдыха ночных насекомых. Из тьмы постепенно выступали кусты терновника с желтыми ядовитыми ягодами. Стена многометровых камышей отодвигалась в глубь джунглей, освобождая небольшую прогалину перед джидовым деревом. Уже вырисовывались очертания ползучих лиан и трав.

Хрипло запел фазан-петух. Это был сигнал наступающего утра.

Абди поднялся с земли. Он тряпочкой аккуратно протер затвор своей винтовки.

- Не пришел, - с сожалением произнес Абди и полез в карман за кисетом.

Это был хороший резиновый кисет, подарок лейтенанта С., начальника пограничной комендатуры. Абди насыпал в бумажку махорки и протянул мне кисет. Мы с наслаждением втянули в себя сладкий дым самокруток.

- Даром просидели две ночи, - произнес я с огорчением.

Абди вскинул на плечо винтовку. Мягко улыбнулся.

- Не горюй, - сказал он добродушно.- Я по десять, по двадцать ночей ждал тигра. Зверь такой, что не угадаешь. Джунгли велики. Ходит себе, как хозяин, гуляет...

- Да я ничего, - ответил я следопыту, потирая искусанный комарами подбородок.

Абди пошел по тропе, неслышно ступая мягкими сапогами. Извилистая тропа, змеясь по камышу, раздвоилась. Следопыт свернул налево. Пригнувшись, я пополз за ним. Мы вылезли на новую тропу. Здесь можно было идти лишь полусогнувшись, но это не смущало Абди. Он шел почти бесшумно, раздвигая локтями опутанный лианами камыш. Шаг за шагом я следовал за ним. Камыш хлестал меня по лицу, цепкий кустарник хватал за ноги. Из-под наших ног, тяжело хлопая крыльями, взлетела фазанья курочка. Где-то неподалеку слышался плеск и рокот реки.

По звериным тропам следопыт вывел меня на берег Пянджа. Спуск был пологий. Камыши, редея, кучками сбегали к отмелям из нанесенного рекой ила. Держась края джунглей, следопыт зашагал меж камышей, внимательно вглядываясь себе под ноги.

Абди шел, слегка раскачиваясь на ходу. Он шагал бесшумной и легкой походкой, прислушиваясь к звукам рождающегося утра. Пели фазаньи петухи. Курочки, заботливо клохтая, вели выводки цыплят к прогалинам меж камышей. Над рекой клубился туман.

Первый солнечный луч робко скользнул по мутным водам Пянджа. На афганском берегу показалось стадо оленей во главе с вожаком - рослым самцом с громадными ветвистыми рогами. Вожак, фыркнув и тряхнув головой, ступил в воду.

Абди схватил меня за руку:

- Сядь!

Присев, мы наблюдали за переправой оленей. Широкий, многоводный Пяндж в этом месте разбивался на два рукава. Между ними тянулся остров, покрытый камышовыми зарослями и высокой травой. Стадо оленей, следуя за вожаком, переходило первое русло. Только в самой середине олени поплыли, но вскоре их ноги опять нащупали дно. Русло Пянджа, омывавшее афганский берег, было неглубоким. Олени выбрались на узкий островок.

Абди внимательно следил за переправой стада. Вожак оленей уверенно шагал по звериной тропе, пересекая остров под углом. Я обратил внимание на то, что эта тропа шире обычной. По-видимому, ею часто пользовались четвероногие обитатели пянджских джунглей.

Выйдя на эту сторону острова, вожак вскинул голову и понюхал воздух. Лишь после этого подал знак к переправе. Вожак плыл к советскому берегу, рассекая могучей грудью мутные волны Пянджа. Одиннадцать оленей следовали за ним.

- Интересно, - пробормотал Абди, поднимаясь, - я не знал этой тропы.

Следопыт сделал несколько десятков шагов, и с его губ сорвалось радостное восклицание:

- Смотри!

Между камышами на берегу я увидел ясные отпечатки огромных лап. Следы, уходя к воде, вели как раз к тому месту, откуда только что выбралось на советский берег оленье стадо. След был свежий, ночной. Он мог принадлежать только тому, кого мы напрасно прождали в засаде. Только джульбарс, владыка джунглей, имел такие большие лапы.

- Так вот он где переправляется! - прошептал зверобой, отходя от воды.

Граница джунглей проходила в десяти шагах от илистой отмели. Шаг за шагом, исследуя поступь джульбарса, Абди повел меня к стене густого и высокого камыша. По следу тигра зверобой определил, что джульбарс торопился к переправе. Осторожно раздвигая камыш, Абди подал мне знак ползти.

Работая локтями, я прополз десяток метров по темному звериному ходу. Вдруг мои ноздри ощутили странный запах.

В глубоком волнении мы осматривали свою находку. На небольшой прогалине, в густой и высокой траве, лежал истерзанный труп собаки. Ее грудь была разодрана когтями какого-то сильного хищника. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, что это работа тигра. Тигр разорвал грудь собаки, выпил ее кровь и отшвырнул в сторону труп своей несчастной жертвы.

Абди за ухо приподнял голову .мертвого пса. Мелькнул кожаный ошейник с металлическим кольцом.

- Черкес!..- прошептали губы зверобоя.

Перед нами лежал труп Черкеса, сторожевой собаки пограничной заставы. Абди знал пограничных розыскных и сторожевых собак всех окрестных застав. Любил их за ум и отвагу, не раз восхищался их подвигами. Преступление джульбарса наполнило его сердце негодованием. Он беззвучно зашептал проклятия по адресу тигра.

Хруст ветки и сдержанный шопот заставили нас насторожиться.

- Стой! Руки вверх! - прогремело из камышей.

Черное дуло винтовки застыло, выцелив мою грудь.

- Это я... Абди... Это мы, - произнес зверобой, улыбаясь.- Не стреляй, патрон пропадать будет!..

Камыши раздвинулись, пропуская двух бойцов-пограничников.

- Носит тебя здесь чуть свет, - добродушно произнес один из них, стряхивая с лица паутину.- Здорово!

- Вот он, Черкес! - воскликнул второй, бросаясь к трупу сторожевого пса.

Переговариваясь шопотом, мы вытянулись цепочкой вдоль обрыва. Камыш нас полностью скрывал. Фото А. Шайхета

Через минуту мы уже знали подробности трагедии, разыгравшейся этой ночью в джунглях.

Бойцы Алексей Киселев и Николай Попов в полночь должны были вступить на дежурство, заняв секрет со сторожевым псом Черкесом.

Они двигались верхом по узкой просеке, вырубленной пограничниками в чаще пянджских джунглей. Черкес, как обычно, бежал на длинном кожаном поводке впереди старшего по наряду Киселева. Было чертовски темно.

Вдруг собака как-то странно тявкнула и поводок в руках Киселева ослаб.

Бойцы немедленно соскочили с коней. Осмотрели тропу. Но не нашли собаки. Черкес таинственно исчез, оборвав поводок. Целый час потеряли Киселев и Попов. Облазили камыши, но не нашли Черкеса. Бойцы-пограничники заняли тогда свой пост с тем, чтобы с наступлением утра продолжать поиски. На рассвете, обыскивая местность, неподалеку от которой случилось происшествие, они услышали подозрительный шум и наткнулись на нас.

- Кто же его так... Неужели тигр? - произнес Киселев, и в голосе его прозвучало страдание.

Он был очень привязан к Черкесу, сам воспитал эту замечательную собаку. Нес с ней бок о бок службу по охране границ.

- Джульбарс, - коротко ответил мой друг-зверобой.

- Чистая работа! - вздохнул Попов.

- Как же это он... Мы же ничего не слышали, - сказал Киселев, разводя руками.

- А мы сейчас посмотрим, - ответил Абди, раздвигая камыш.

Абди скользил по джунглям ловко и бесшумно, как камышовый кот. Его ноздри шевелились, вдыхая запахи девственных зарослей. Там, где ничей глаз не заметил бы ничего подозрительного, Абди находил капельку крови или примятую травинку. Теряя след тигра, он обнаруживал его тотчас же.

Он родился и вырос здесь, среди пряных запахов джиды и шелеста камышей. Пограничники сами были хорошими следопытами, но и они поражались проницательности знаменитого тигролова пянджских джунглей.

Шаг за шагом Абди разматывал таинственный клубок.

- Джульбарс шел с той стороны, - говорил он, указывая на север.- Он был сыт и хорошо настроен: посмотрите, как лениво переставлял он свои лапы. В этом месте он насторожился, услышав шум слева...

- Верно... Мы ехали сначала по боковой тропе, - пробормотал удивленный Киселев.

- Услышав шум, - продолжал Абди, - тигр притаился и пропустил вас вперед. Вы поехали верхом по этой тропе, а он побежал рядом с вами по джунглям. Долго бежал. Бежал тихо - его вы не могли слышать. Я и то часто не слышу его поступи. Запах тигра могли почуять кони, но ветер дул от вас, иначе он перешел бы на другую сторону тропы...

Таджик-следопыт присел на корточки.

- Вот здесь, - сказал он, показывая примятую траву, - тигр залег, готовясь к прыжку. Он припал грудью к земле, чтобы выхватить Черкеса на повороте. Его нападение было неожиданным и стремительным. Раз он задумал похитить Черкеса, он все равно унес бы собаку. Он вырвал бы ее прямо из ваших рук, и вы не успели бы шевельнуть бровью. На то он и джульбарс - владыка джунглей!

Летнее утро вставало над Энском.

Буйные заросли камыша окружали со всех сторон маленький пограничный городок. Камыш врывался в сады и на хлопковые поля. Теснился по бокам автомобильной дороги, образуя аллею. Вытянув шею, хрипло кричали фазаны-петухи. Курочки с целыми выводками маленьких фазанят высыпали из джунглей на проезжую дорогу. На телеграфных проводах вдоль дороги уселись в ряд ласточки.

Мы шагали по дороге, приближаясь к Энску. С наслаждением вдыхали утреннюю прохладу. Навстречу нам, тяжело отдуваясь, двигались пыльные автомобили. Абди здоровался со знакомыми шоферами. После ночи, проведенной без движения в засаде, было приятно пройтись пешком.

Абди остановился, указывая на дерево:

- Под этой самой джидой мой отец выследил тигровое логово. В течение семи дней он поймал в капкан двух тигров и одну молодую тигрицу. Мне было тогда тринадцать лет...

В удивлении я покачал головой. Тигровое логово в двух шагах от городка - давно ли это было! А теперь здесь большая проезжая дорога.

Я вздохнул, вспомнив о ночной трагедии. Пограничники, только что расставшиеся с нами, увезли труп собаки с собой. Я себе представлял, как будут огорчены все на заставе, узнав о гибели лучшей сторожевой собаки.

- Ай-яй-яй!.. Нехорошо...- отозвался Абди, разгадав мои мысли.- Стыд падет на мою голову: семнадцать тигров убил, а этого до сих пор убить не мог. Утащил лошадь у председателя колхоза. Режет коров... Удушил пограничную собаку... Ай-яй-яй!..

А я и не подозревал, что тигр, которого мы напрасно прождали две ночи в засаде, натворил столько бед на Пянджском прибрежье.

Приехав в Энск, я остановился у лейтенанта-пограничника товарища С. Здесь я встретился с Абди. Меня соблазнила возможность посидеть в тигровой засаде. Двось, на счастье, удастся самому убить тигра или хотя бы увидеть, как справляется со страшным хищником знаменитый тигролов Абди.

Лейтенант сдержанно улыбался. Он не хотел меня разочаровывать. Он-то лучше, чем кто-либо, знал, что тигра убить очень трудно, а заснять охоту на тигра почти невозможно.

- Ну что ж, попытайте счастье, - сказал он.- Тут ходит один тигр, как раз подходящий.

Только теперь, возвращаясь из засады, я понял, о каком тигре говорил лейтенант С. Это был на редкость смелый и сильный хищник. Месяц назад он ворвался в кишлак Гуль-Лянгар перед самым вечером. На глазах доброго десятка людей повалил лошадь, возвращавшуюся с водопоя. Перегрыз ей шею. Охваченные ужасом люди разбежались при появлении владыки джунглей. Они рассказывали потом Абди, что тигр был невиданных размеров, красавец, с могучей грудью. На следующую ночь он появился в двенадцати километрах к югу, в колхозе имени Калинина. Вырвал корову из-под носа пастухов. Поволок ее в джунгли. Досыта наевшись, он оставил истерзанный труп коровы шакалам и гиенам.

Начальник заставы, встав на седло своего коня, вытянулся во весь рост. Фото А. Шайхета

Джульбарс не успокоился на этих подвигах. Он появлялся то тут, то там. Приходил внезапно. Исчезал так же быстро, как появлялся. Если поблизости были люди, наводил на них такой трепет, что от страха у них отнимался язык. Его жертвами были - тут лошадь, там корова или бык. Убийство пограничной собаки было последним его кровавым подвигом. Рассказывая мне все это, Абди волновался.

- Все равно он не уйдет от пули, - произнес он, свертывая папиросу.

Выйдя на площадь, мы зашагали к большому зеленому карагачу, окруженному серебристыми тополями. Здесь, в тени деревьев, над журчащим арыком была расположена красная чайхана.

Трудно проехать или пройти мимо чайханы Абдусалима. Обязательно потянет остановиться, слезть с велосипеда, машины или коня, сесть на тахту, налить в чашку ароматного зеленого чая, послушать разговор вежливого Абдусалима, колхозного чайханщика. У него всегда найдется ворох новостей и для приезжего и для местного. Все новости с Пянджского прибрежья стекаются сюда, к нему. Ни одна не проскочит мимо его чайханы, что лежит на большой проезжей дороге.

Несмотря на ранний час, в чайхане Абдусалима уже были посетители. Двое верховых проезжих, бородатые таджики, задав коням клеверу, присели попить чайку. Остановился ехавший мимо на велосипеде счетовод колхоза Гуль-Лянгар Муминов. Сидел и внимательно слушал Абдусалима, удивленно восклицая:

- Ой-бой!.. Ой-бой!.. Ой-бой!..

Старый словоохотливый Абдусалим всегда делал несколько дел сразу. Сидя на корточках, он толстой железной проволокой ворошил угольки в желудке огромного самовара. Правой рукой поднимал крышки млеющих чайников. Смотрел, не перекипел ли чай. Босой ногой отшвыривал выпадающие из самоварной трубы угольки. И что-то рассказывал, горячо рассказывал, мотая седой бороденкой и цокая языком.

Заметив нас, Абдусалим торопливо поднял крышку крайнего чайника. Это был чайник из кашгарского бледно-голубого фарфора, расписанный китайским узором. Он предназначался для особых гостей, для таких посетителей, которых Абдусалим уважал. Он любил Абди, знал его покойного отца. Гордился тем, что прославленный тигролов, возвращаясь с охоты, всегда отдает первый визит ему, Абдусалиму. И его, Абдусалима, колхозная чайхана раньше всех узнает новости о подвигах отважного тигролова-следопыта. И если Абди в пять часов утра сообщит ему, Абдусалиму, что ночью убил тигра, - будьте покойны, - новость эта в полдень будет в Бауманабаде. Да, да, в самом Бауманабаде! А оттуда поедет в Сталинабад...

Абди, улыбаясь, подходил к чайхане.

- Он ничего еще не знает! - шепнул Абдусалим колхозному счетоводу и подбросил в голубой китайский чайник щепотку свежего чая.

- Доброго утра!.. Доброго утра отважному Абди, сыну бесстрашного Кизбая, - приветливо закивал Абдусалим, ставя голубой чайник на поднос.

Сняв сапоги и вымывшись в канаве, мы взобрались на тахту.

- Они еще ничего не знают!..- подмигнул Муминов старику-чайханщику.

- А что? - спросил Абди, расположившись на тахте.

- Ой-бой!.. Ой-бой!..- закрутил головой колхозный счетовод.- Ой-бой!.. Что было вчера!..

- Ой-бой!..- отозвался Абдусалим, отшвыривая босой ногой розовый уголек.- Откуда им знать про вчерашнее? Ведь они всю ночь сидели в джунглях.

Поставив перед нами поднос с сахаром и хрустящими пшеничными лепешками, старик-чайханщик присел на корточки и начал рассказ.

Из Вахшской долины на Пяндж шел большой верблюжий караван. Караван вел известный на весь юг Таджикистана человек. Звали его Бобо-Дарвоз, то есть Дед из Дарваза. Это был широкоплечий голубоглазый горец, великан с большой белой бородой. На голове он всегда носил огромную розовую чалму. Один конец ее, длинный, свисал слева до плеча, другой, короткий, торчал наверху над тюбетейкой.

Отдохнув в Энске, караван двинулся дальше. Он тихо-мирно двигался по знакомой дороге. Был вечер, немного душный, летний. На небе высыпали первые стайки звезд.

Вдруг верблюжий крик прорезал вечернюю темноту. Это был не обычный рев верблюда, а отчаянный вопль. Вслед за тем на землю грохнулось что-то. Послышался треск камышей, какой-то хрип, мычание.

Испуганно сбились в кучу верблюды в звене Баладжода. Они сталкивались друг с другом, путались в веревках, смешались с верблюдами звена Коп-Тиляу. Вьюки сползли на живот, бились о ноги, еще больше пугая животных.

- Оэй, Коп-Тиляу! Ты опять заснул? - выкрикнул в голове каравана Бобо-Дарвоз.

Но Коп-Тиляу почему-то не отвечал. Баладжон, спрыгнув со своего верблюда, побежал в темноту. Коп-Тиляу лежал ничком в пыли, широко раскинув руки. Левый рукав его халата словно исполосовали бритвой. С разодранного плеча капала кровь. Оглушенный при падении, он не сразу сообразил, что произошло.

Сквозь дрему Коп-Тиляу видел, как из зарослей метнулось в воздух какое-то чудовище. Глаза его горели желто-голубым огнем. Чудовище, оттолкнувшись от земли, как пружина, вспрыгнуло на шею верблюда. Ударом могучей лапы смахнуло сонного человека, как муху. Разодрало его толстый ватный халат острыми когтями. Оставив Коп-Тиляу лежать в дорожной пыли, страшный зверь поволок верблюда в джунгли. У Коп-Тиляу от страха язык прилип к гортани! Он мычал, как верблюд, ворочал белками, задыхался, силясь приподняться.

- Тигр! - вскрикнул Бобо-Дарвоз.- Тигр унес верблюда!

Баладжон, выхватив из сафьяновой кобуры нож, ринулся к камышам, окутанным тьмой. Но голубоглазый великан вцепился ему в воротник.

- Пусти! - задыхался Баладжон, стараясь вырваться.- Пусти, я ему...

- Ну, куда ты? Постой! Опомнись! - уговаривал Бобо-Дарвоз.- Куда ты лезешь с этим ножичком? Им только резать морковь для плова! Ты не успеешь и носа сунуть в камыши. Знай раз навсегда: тигр не трогает человека, пока человек не трогает его. Но на нападение он всегда отвечает нападением...

- Верблюд как же?.. Такой верблюд!..- стонал Баладжон.

Бобо-Дарвоз махнул рукой. Он знал, что с верблюдом давно все кончено. Тигр, вспрыгнув на верблюда, конечно, первым делом перегрыз ему шейные позвонки.

Это был страшный зверь, если у него хватило силы потащить тяжелого верблюда в джунгли. Бобо-Дарвоз не позволил своему помощнику отходить от дороги. Они собрали расстроенный караван. Привели в порядок вьюки, установили верблюдов по звеньям. Коп-Тиляу не оправился еще от страха. Все тело ныло так, как будто его били палками.

Отведя караван в безопасное место, подальше от джунглей, Бобо-Дарвоз посадил своего помощника на ишака и отправил его в Энск. Комсомолец должен был заявить о случившемся местным властям и составить акт о происшествии.

- Ты там долго не задерживайся, в полночь я жду тебя обратно, - сказал голубоглазый великан.- Нам надо вовремя быть на месте.

Баладжон исполнил поручение Деда из Дарваза, сообщил о нападении тигра властям. Едучи мимо чайханы, остановился и рассказал о случившемся Абду- салиму.

...Я с замиранием сердца выслушал рассказ старика-чайханщика.

- Два нападения тигра за одну ночь! На верблюда и на пограничную собаку! - воскликнул я.

Абди не проронил ни одного слова. Говорливый старичок-чайханщик подал следопыту чайник свежего чая. Чайхана наполнилась посетителями.

- Скажите, пожалуйста, дядя Абдусалим, в каком месте было нападение? - спросил Абди.

- Неподалеку от парома, ближе к горам, - ответил чайханщик.

- Ближе к горам... Так..., - процедил мой друг, сделав глоток.- Это был, вероятнее всего, он, - добавил задумчиво Абди.

- Кто он? - вырвалось у меня.

- Тот, кого мы ждали вчера и сегодня на тропе, - ответил следопыт.- Он напал на караван и задушил собаку.

- Какую собаку?! - воскликнул Абдусалим, сгорая от любопытства.

Абди молча встал. Перекинул винтовку через плечо.

- Ты, вероятно, пойдешь к лейтенанту. Иди отдохни... А я зайду вечерком, - сказал он мне.

- И тебе нужно отдохнуть, - отозвался я.- Ты же устал не меньше меня.

- Я успею, - бросил Абди.

Он зашагал через площадь своей легкой походкой, направляясь к повороту на большую дорогу.

- Пошел смотреть место нападения тигра на караван, - высказал догадку колхозный счетовод Муминов.

- Какой человек! Не знает, что такое сон, что такое усталость, - произнес в восхищении Абдусалим.- Вылитый отец!

Через широкий двор энской пограничной комендатуры я шел к белому домику лейтенанта С. Круглые сутки в этом дворе кипела жизнь. Бойцы выводили из конюшен лошадей к коновязи. Натирали их щетками и скребницами. Атласная кожа коней шелком переливалась на солнце. Из открытых окон кухни шел аппетитный запах. Повар-красноармеец в ослепительно белом халате, с колпаком на голове гремел сковородами, поднимал крышки кастрюль. Шипело сало. Пар клокотал над громадным котлом. Судя по запаху, в котле варился украинский борщ. Обогнув клумбы цветника, я подошел к террасе, окруженной стеной зеленого хмеля. Лейтенант С. брился. Мыльная пена клочьями свисала с его загорелых щек.

- Грозному истребителю тигров привет! - с добродушной насмешкой выкрикнул он при виде меня.- Ну как? Можно поздравить с добычей?

- Можно, - ответил я, бросая на пол четырех фазанов-петухов, убитых мной на большой дороге при возвращении из засады.

- Хоть что-нибудь видели? - спросил лейтенант, добривая левую щеку.

- Видели кое-что. Гиену, свинью с поросятами, оленей...

- Этого добра тут сколько угодно, - произнес командир-пограничник, направляясь к умывальнику в углу террасы.- А как с тигром?

- Тигра не видели. Следы свежие есть, против острова, в юго-западной стороне, - ответил я.

"Сказать или не сказать ему про собаку? - подумал я.- Не скажу... Зачем расстраивать человека, сам узнает".

Лейтенант с наслаждением вымылся, фыркая и разбрызгивая воду. Снял с гвоздя мохнатое полотенце.

- Эка невидаль - следы! - засмеялся он, вытирая свое раскрасневшееся лицо.- За день или за два до вашего приезда я выехал из Энска верхом. Проездил часа два-три. Возвращаюсь назад по той же дороге и вижу: на следу моего коня - следы тигрицы и двух тигрят. Шли прямо на хвосту! Проводили меня до самого парома. Не доходя метров двести - двести пятьдесят, свернули влево, в заросли. Ехал-то я туда ночью, возвращался с рассветом. Немного удивился: рано народились в этом году тигрята... Ну, разоблачайтесь, умывайтесь, будем чай пить с вареньем, - сказал лейтенант, поднимая одного из фазанов.- Жирные, черти! Отъелись...

Спустя пятнадцать минут я сидел за столом.

- Ночью было происшествие, слышали? - не удержался я.

- Вы про караван или про собаку?

- Как? Вы уже все знаете? - удивился я.

Только вчера ночью напал тигр на караван верблюдов, а лейтенант С. уже об этом знает. Комсомолец Баладжон прежде всего пришел к пограничникам.

- Надо его стрелять, товарищ начальник, - сказал он командиру-пограничнику.- Совсем его надо стрелять. Пускай на дорога не ходит, колхозный верблюд не трогает.

Баладжон смешно говорил по-русски.

- Откуда же вы знаете про собаку? - спросил я.-' Ведь мы нашли труп только часа два-три назад.

- Мне звонили с заставы, - ответил лейтенант.- Жалко собаку, хороший, боевой был пес! - вздохнул он.- Придется нам взяться за этого тигра. Там лошадь запорол. Верблюда унес... Собаку... Это, видно, работа все одного и того же. Заведется такой вредный, ходит и разбойничает по району. Другие из джунглей не вылезают, занимаются оленями, кабанами, а такой вот зарится на лошадей, быков, на домашнюю скотину. Возись с ним, когда и без него работы хватает!.. Куда Абди пошел? - спросил он меня.

Пограничники с винтовками наперевес бесстрашно ринулись в атаку на зверя, ломясь сквозь камыш. Фото А. Шайхета

Услышав мой ответ, лейтенант улыбнулся.- Придет, доложит. Все высмотрит и расскажет так, как будто сам присутствовал при нападении. На террасе появился дежурный.

- Здравствуйте, товарищ начальник! Донесение с заставы насчет нападения тигра на собаку, - доложил он лейтенанту С.

- Знаю... Начальник с заставы сообщил мне уже по телефону, - произнес командир-пограничник, отодвигая стул.

Позванивая шпорами, лейтенант С. вышел с террасы. Аккуратный, подтянутый, чисто выбритый, он зашагал к площадке, где происходили строевые учения.

- Смирно! Равнение на-пра-во! - раздалась команда.

Абди пришел к нам только под вечер.

- Командующему тиграми Пянджского прибрежья наше почтение! - протянул лейтенант, увидев Абди.- Ну садись, рассказывай!

- Ай, начальник!.. Ай, начальник!.. Чего будет делать начальник? - шутливо тянул он, взяв папиросу из портсигара пограничника.- Плохой тигр! Хитрый!

- Как же ты его убить не можешь! - с укоризной произнес лейтенант.- Эх, Абди, Абди... Подкачал ты, брат. Семнадцать штук ухлопал, а на восемнадцатом спотыкаешься. Второй месяц он безобразничает. Черкеса у нас унес. Ведь какая была собака золотая! Я своим бойцам дал сегодня задание убить его сейчас же, как увидят. Но ведь бойцам не до зверя. Им за границей следить надо, охранять ее. Им некогда за тиграми бегать. А ты?.. Эх, ты!.. Тигровым главнокомандующим мы тебя считаем... А ты не знаешь, где он ходит.

- Почему не знаю? - обиделся тигролов.- Знаю хорошо: когда хочет кушать, приходит на советскую землю, когда хочет спать, уходит на афганскую.

- Он не дурак. Знает, где можно закусить, - с усмешкой произнес лейтенант.- Какая была собака! Душа горит за собаку, - вздохнул он.

Абди виновато опустил глаза.

- Разреши, товарищ начальник, пойду на одну ночь на ту сторону реки, - выпалил он вдруг умоляюще.

- Ты что?! Ведь это же государственная граница. Разве можно ее нарушать? - воскликнул командир.

- А тигру за границу ходить можно? - хитро подмигнул Абди и засмеялся.

Оба они заразительно захохотали.

- Рассказывай, где был, чего видел, - произнес лейтенант.- Ты ходил, наверное, смотреть место нападения на караван?

- Ходил. Все видел.

Вот что рассказал нам следопыт-зверобой.

Расставшись со мной в чайхане Абдусалима, Абди пошел по дороге на север.

Абди шел, не отрывая глаз от дороги. Чувствовалось, что караван двигался спокойно, неторопливо, гуськом, как ходят все караваны. Но вот что-то случилось. Порядок в караване расстроился, верблюды сбились в кучу, затоптались на месте. Это было ясно видно по отпечаткам их ступней.

Зверобой внимательно оглядел местность. Он не сомневался, что именно здесь случилось ночное происшествие. Ничто не могло ускользнуть от проницательного взора его карих глаз. Тщательно исследуя дорогу, Абди нашел место, где упал на землю Коп-Тиляу. Как мы знаем, он был сбит со спины верблюда могучим ударом тигровой лапы.

От места, где упал Коп-Тиляу, через дорогу к камышам тянулся на пыли широкий след. След был пересечен узорами автомобильных шин, проехавших тут утром после ночного происшествия. Нигде на пыльной дороге не было характерных отпечатков тигровых лап. Но Абди тотчас же определил, что отсюда тигр поволок свою жертву в чащу джунглей.

Раздвигать камыш и цепкий кустарник Абди не приходилось. Тигр тащил свою жертву напролом в джунгли, пробиваясь сквозь густую стену растений. Тигр обладал чудовищной силой. Он оттащил тяжелую тушу верблюда на несколько сот шагов от дороги. Свалил ее на небольшую прогалину, покрытую высокой травой. Разодрав тушу, зверь отобрал самые вкусные, мягкие куски мяса. С аппетитом поужинал. И ушел, оставив растерзанный труп животного.

Плаксивые шакалы и трусливые гиены только и ждали этого момента. Щелкая зубами, они сейчас же бросились к месту пиршества тигра. Огрызаясь друг на друга, шакалы и гиены растащили останки верблюда. Там и здесь по камышам Абди находил свежие розовые кости. Чисто обглоданный череп скалил большие желтые зубы.

Зверобой старался определить, куда ушел тигр после того, как растерзал верблюда. Внимательно осмотрев прогалину, он нашел следы тигра. Они направлялись на юг, к Пянджу. Тогда для Абди все стало ясно. Бродя в поисках добычи, джульбарс в темноте подстерег верблюжий караван. После смелого нападения на караван сытно поужинал. Потом пошел через джунгли на юг, к границе, держась берега высохшего протока.

Абди знал, что в двенадцати километрах к югу сухое русло протока встречается с пограничной тропой. Там-то как раз и услышал джульбарс топот коней. Это ехали в ночной наряд пограничники Алексей Киселев и Николай Попов. Джульбарс учуял ненавистный запах собаки. И хотя был сыт, но не мог отказать себе в удовольствии похитить пограничную собаку.

Выслушав рассказ следопыта, лейтенант С. повернулся ко мне.

- Слышали? - спросил он улыбаясь.- Я вам говорил, что стоит только Абди осмотреть место нападения тигра на караван, и он расскажет все подробности. И ведь рассказывает-то как! Как будто видел все своими глазами: и как тигр прыгал на верблюда, и как он его тащил...

- Правду говоришь, начальник. Я все видел? - произнес следопыт.- Пыль на дороге есть? Есть. На ней, как в книжке, все написано: как ходил караван, где остановился, почему испугались верблюды.

Знаменитый тигролов положил папиросу в пепельницу.

- Не только пыль, но и камыш и трава видели верблюда и тигра. Земля слышала... Глаза у Абди есть? Есть, - продолжал он свою речь.- На камыш, на траву посмотрел. Что сказала земля - послушал. И все узнал про джульбарса.

Абди вздохнул.

- Большой тигр. Сильный... Как трактор! Чего будем делать, начальник? Стрелять его надо, а?

- Вот посмотрим, кто его раньше убьет, - ты или мои бойцы, - сказал лейтенант, подмигивая мне озорным голубым глазом.- Давай на соревнование!

- Какой ты хитрый, начальник! - засмеялся следопыт.- Пограничник много, а Абди один. Абди идет один место, сидит и ждет тигра. Тигр ходит туда-сюда... Пограничник тоже ходит туда-сюда.

- Ага, испугался! - хохотал лейтенант.- Ты мне все грозился шкуру подарить. Так вот приходи ко мне на днях, покажу я тебе, какая шкура была на твоем джульбарсе.

- Хорошо, придем, - ответил Абди, продолжая улыбаться.- А шкуры если не будет, тогда чего будет, а?

Абди исчез. Никто его не видел ни в Энске, ни в колхозах Пянджского прибрежья. Никто не знал о том, куда делся знаменитый тигролов-следопыт.

Я собирался уже уехать из городка. Правда, обидно было покидать Пянджское прибрежье, не видев тигра. Но дела меня призывали в Сталинабад. Под вечер я зашел в чайхану Абдусалима. Абдусалим встретил меня, как дорогого гостя. Вынес шелковый тюфячок на тахту. Подложил мне под локоть длинную таджикскую подушку. Подал голубой фарфоровый чайник. Налил чудесного зеленого чая себе и мне. И по секрету рассказал, что Абди уже трое суток как в джунглях.

- Не уезжай! Подожди еще дня два-три, - уговаривал меня старик-чайханщик.- Может, попадет джульбарс в капкан. Увидишь его живого.

Я решил подождать еще два дня. Меня соблазнил капкан старого тигролова Кизбая. Я себе представлял, как будет реветь тигр, пойманный в ловушку. В какой ярости он будет метаться по зарослям... Живой тигр в капкане - из-за этого стоило потерять еще два дня!

Я остался. Но от Абди не было никаких известий. Тигр тоже исчез бесследно. Потеряв всякую надежду на успех, я решил уехать. На этот раз окончательно.

Легковая машина ожидала меня во дворе. Я застегивал патронташ. Лейтенант С. говорил:

- У меня почему-то предчувствие, что только вы уедете - и тигр будет.

- Не расстраивайте меня, - взмолился я.- Ведь и так я потерял почти неделю...

- Я не хочу вас расстраивать, но всегда так получается, - серьезно продолжал лейтенант.- Тигр является тогда, когда его меньше всего ждут. Вот, например, случай с нашими красноармейцами Кирилловым и Фоминым. В двадцать три часа ночи они ехали верхом на заставу. Ехали тихо, спокойно, по открытому месту. И вдруг видят - здоровенный тигрище! Стоит на поляне и спокойно наблюдает. Луна была полная, светила вовсю. Тигр-то ведь в нескольких метрах был. Фомин не растерялся, перекинул через голову винтовку, приложился... Но конь захрапел и попятился, пуля проскочила мимо. Любой другой зверь пустился бы наутек. Но тигр не таков. Ты его не трогаешь, он тебя не тронет. А на нападение всегда отвечает нападением.

Так и тут... Пригнулся после выстрела, рванул вперед - прыгнул. Но промахнулся. Содрал с Фомина рукав и отскочил в сторону. И нет, чтобы бежать! Заревел, сверкая глазами. Тут мои ребята дали ему жару. Кириллов заскочил сбоку. Взяли они его перекрестным огнем. Две обоймы израсходовали.

- Ну и что? - заволновался я.

- Ничего... Убили... Скажите, - произнес лейтенант, - если б мы выследили тигра после вашего отъезда или если бы он попал в капкан Абди.. могли бы вы немедленно выехать сюда? Только не на машине. На машине из города раньше чем за сутки не доедешь...

Я призадумался. А почему бы не прилететь мне на самолете сюда, если с тигром выйдет дело?

- А что ж? - ответил я лейтенанту.- Давайте телеграмму сейчас же, как будет тигр, и я постараюсь выехать к вам.

- Тогда ждите от меня известий, - произнес лейтенант С., прощаясь.

Я расстался с моим гостеприимным хозяином-пограничником.

В городе я окунулся в дела. Приходилось то и дело на день, на два уезжать в районы. Возвращаясь из этих поездок, я справлялся, нет ли телеграммы о тигре. Но никаких известий от лейтенанта С. не было.

Кончив дела, я заказал билет в Москву. Жил я за городом, в доме отдыха. Мне оставалось там пробыть еще одни сутки. И вот на рассвете, в три с половиной часа утра, меня вдруг разбудил стук в дверь.

- Вас к телефону!

Я удивился. Кто так рано может вызывать меня к телефону? Полуодетый, я вышел в коридор.

- Алло! Говорят из центрального телеграфа. На ваше имя есть телеграмма-молния, - услышал я в телефонной трубке звонкий голос.- Вам ее прочесть?

- Да, да, читайте, - произнес я, будучи уверен, что телеграмма из Москвы.

- Подана из Энска в ноль два часа восемнадцать минут, - прозвучал голос телеграфистки.- Молния... Читаю содержание: "Тигр есть немедленно вылетайте тчк".

Через десять минут я мчался в аэропорт. Пилот, предупрежденный по телефону, был уже у самолета. Мы взмыли в воздух. Около пяти часов утра увидели Энск. Сверху казалось, что джунгли врываются прямо на улички маленького пограничного городка. Озаренные утренним солнцем безбрежные заросли сверху походили на застывшее море. Громадной серебряной змеей извивался Пяндж, сплетаясь в кольца. Сделав круг, самолет пошел на посадку.

Лейтенант С. ждал меня с легковой машиной.

- Скорей! Вылезайте! - весело выкрикнул он, сложив ладони рупором у рта.

- Есть тигр? Живой? - накинулся я на пограничника.

- Едем, едем! Не теряйте времени, - торопливо произнес он, пожимая мне руку.

В пути лейтенант С. сообщил следующее.

Колхозник одного из пограничных колхозов потерял теленка. Колхоз этот недавно отвоевал у джунглей новый кусок земли, гектара на три-четыре. Выкорчевав камыш и кустарник, колхоз засеял здесь хлопок. Хлопок чудесно принялся, поднялся в человеческий рост. Колхозник, искавший своего теленка, шел по хлопковому полю, примыкавшему к джунглям. И заметил нечто рыжее под зелеными кустами хлопка. Приняв это "нечто" за своего теленка, колхозник решил, что теленок, наевшись хлопковых листьев, лег отдыхать. А скотину пускать на хлопковые поля строго запрещено.

Он, рассердившись на своего теленка, огрел его палкой. Каков же был его ужас, когда это "нечто рыжее" заревело громовым ревом!

Вместо теленка в хлопке оказался громадный тигр!

Тигр, разбуженный невежливым ударом палки, гневно разинув пасть, гремел: "Аоууун! Ху-а-а-а-б!". И, небрежно вытянувшись, смазал лапой по голове остолбеневшего от страха человека. Чалма спасла его от смерти. Тигр когтями содрал лишь кожу с черепа. Упав на землю, он завопил благим матом. Хищник, не обращая больше внимания на своего оскорбителя, лениво зашагал по полю. Он шел, не оглядываясь, упруго переставляя свои большие пушистые лапы. Лишь подрагивание его хвоста выдавало дурное настроение.

Вопль колхозника и рев тигра были услышаны пограничниками, случайно находившимися неподалеку. Это были командир отделения Ткаченко и бойцы Филиппов и Алферов, возвращавшиеся после дежурства. Они повернули коней на крик. Поскакали по тропинке. Вылетев на рысях из камышовых зарослей, пограничники увидели тигра. Он направлялся прямо к ним и находился посредине хлопкового поля. И зверь и люди не ожидали этой встречи.

Бойцы не растерялись. Рассыпавшись в конном строю, они отрезали тигру путь в джунгли. Зверь большими скачками понесся по хлопковому полю. Два выстрела не причинили ему вреда. Но выстрелы вызвали тревогу в соседнем колхозе. К месту происшествия стали сбегаться колхозники, вооруженные палками, лопатами, чем попало.

К хлопковому полю с востока примыкал небольшой, густо поросший камышом участок. Это был маленький клочок джунглей, опоясанный с трех сторон обрывом. Рыжее тело тигра мелькнуло и исчезло в этих зарослях.

Обрыв был крутой. Тигр никогда не рискнул бы спрыгнуть с его отвесной стены вниз. Командир отделения Ткаченко сообразил, что если отрезать зверю единственный выход на хлопковое поле, тигр очутится в ловушке. Вместе с колхозниками бойцы быстро заняли выход из зарослей. Но надвигалась ночь. Зверь мог проскользнуть незамеченным в темноте и прорваться сквозь окружение. Как быть? Старики-колхозники предложили зажечь костры, зная, что тигр больше всего боится огня. Так и поступили.

Расчет оказался абсолютно точным. Тигр крепко залег в зарослях и не подавал признаков жизни. Отрезав зверю выход, пограничники дали знать на заставу. Начальник заставы ночью по телефону передал все подробности происшествия лейтенанту С. Он приглашал его приехать на рассвете и принять участие в редком событии - облаве на тигра. Лучшего случая нельзя было ждать. Лейтенант С. немедленно послал мне молнию.

Представьте себе наше возбуждение! Машина, стремительно мчась по пыльной дороге, везла нас на долгожданную тигровую облаву.

Вот, наконец, и застава. При нашем приближении к ней из ворот выехало несколько всадников во главе с начальником заставы, рослым, широкоплечим парнем. Пограничники были одеты в субтропические костюмы. На поводу они вели двух оседланных коней для нас.

- Можно проехать на машине к самому месту! - выкрикнул начальник заставы, осаживая коня.- Здравствуйте!

- Здравствуйте, лейтенант. Зверь не ушел? - спокойно спросил лейтенант С., высовываясь из машины.

- Зверь на месте. Залег, - откликнулся начальник заставы, поднимая коня в рысь.

Наша машина продвигалась за конными бойцами по полевой дороге. Проехав два-три километра, мы, наконец, прибыли на место.

Зеленое поле было густо усеяно белыми хлопьями созревших коробочек. Поле это, сужаясь, упиралось в участок девственных зарослей высокого, многометрового камыша. Восемь костров догорало на границе поля и джунглей. Их яркое пламя не дало тигру уйти ночью из ловушки, в которую он попал. Около костров сидели колхозники, вооруженные лопатами, топорами.

Шофер краем поля проехал к самым зарослям и остановил машину на узкой тропе, пронизывающей камыши. Я вылез из автомобиля и столкнулся с Абди. Улыбаясь, он протягивал мне руку.

- Абди! Как ты сюда попал? - удивленно воскликнул лейтенант С.

Зверобой был в своем обычном охотничьем одеянии. Его ноги были обуты в мягкие широкие сапоги с загнутыми косами. Тонкий халат из верблюжьей шерсти песочного цвета был перепоясан патронташем. На нем висел кривой таджикский нож. За плечом торчало дуло крупнокалиберной винтовки.

Абди, услышав о тигре от Абдусалима, за ночь прошел, оказывается, сорок километров. За полтора часа до нашего приезда он явился сюда в полной боевой готовности. Знаменитый тигролов жаждал принять участие в схватке с кровожадным хищником. Он заболел бы от огорчения, узнав, что облава на тигра проведена без него.

Руководство облавой взял на себя лейтенант С. Верхом мы двинулись по краю обрыва, оцепляя заросли. Выход на хлопковое поле в пешем строю заняли Абди, командир отделения Ткаченко и бойцы Филиппов и Алферов, первыми натолкнувшиеся на тигра. Они имели задание стрелять в зверя в том случае, если он попытается прорваться на открытое место, то есть на хлопок.

Переговариваясь шопотом, мы вытянулись цепочкой вдоль обрыва. Камыш покрывал нас с головой. Начальник заставы, встав на седло своего коня, вытянулся во весь рост. В бинокль он тщательно осмотрел каждый уголок заросшего густым камышом участка. Зверя нигде не было видно.

Осторожно мы двинулись вперед, вступив в заросли. Мой гнедой низкорослый конь чутко вздрагивал ушами. Возбуждение всадников передалось лошадям. Они, вероятно, чуяли зверя, затаившегося в камыше. Мы двигались на близком расстоянии друг от друга, зорко вглядываясь в джунгли. Каждый шорох заставлял меня судорожно сжимать карабин, покоящийся на коленях.

Напряженную тишину неожиданно прорезал сухой треск выстрела. Пуля с визгом промчалась по камышу слева от нас. И вслед за этим утренний воздух содрогнулся от яростного рева.

Ху-а-а-а-б! Уаааааб! - заревел зверь на другой стороне зарослей, там, где засели Абди, Ткаченко и еще два бойца.

- Выводите коней! Тигр ранен, он может покалечить лошадей, - скомандовал лейтенант С.

Пробившись сквозь камыш, мы выехали на край обрыва и спешились. Два бойца, с поразительной быстротой подхватив поводья, увели лошадей. В пешем строю нечего было и мечтать пробиться в заросли. Да это ни к чему бы и не привело: камыш был настолько густой и непроходимый, что мы перестреляли бы друг друга с первых шагов. А здесь, на краю обрыва, у нас были все шансы осыпать свинцовым дождем тигра, едва он высунет морду из зарослей.

Рев прекратился так же неожиданно, как и раздался. В наступившей тишине мы ясно услышали предостерегающий крик Абди:

На-ча-а-а-льник! Смотри крепко, начальник!

Это означало, что раненый тигр идет к нам. И действительно, камыш зашелестел. На одно мгновение мелькнуло и тотчас же исчезло рыжее тело громадного зверя. Выстрел прогремел над моим ухом. Гильза, выброшенная из автоматического пистолета-маузера, ударившись о мой локоть, скользнула в траву. Разгорячившись, я не удержался и наугад выстрелил из карабина в ту сторону, куда исчез тигр.

- Не стреляй зря! - строго окликнул меня начальник заставы и побежал по краю обрыва.

Следуя за ним, мы выскочили на открытое пространство хлопкового поля. Это был самый напряженный момент облавы. Тигр, шарахнувшись от наших выстрелов, огромным прыжком выскочил на тропу и застыл на мгновение. Этого было достаточно для Ткаченко, Филиппова и Алферова. Три меткие пули полетели навстречу зверю и огнем пронизали его могучее тело.

Взревев от боли и ярости, тигр метнулся навстречу отважным пограничникам, но, как подкошенный, грохнулся на вытянутые лапы: пуля из крупнокалиберной винтовки Абди настигла зверя в воздухе в момент его прыжка.

С рычаньем и страшным ревом зверь прорывался сквозь гущу зарослей, волоча простреленные задние ноги. Пограничники с винтовками наперевес бесстрашно ринулись в атаку на зверя, ломясь сквозь камыш. Напрасно вытягивал свое могучее тело владыка джунглей, пытаясь прыгнуть. Напрасно пружинил стальные Мускулы. Пуля, пущенная меткой рукой командира отделения Ткаченко, сидела под его левой лопаткой, у самого сердца. Пули Филиппова и Алферова впились ему в бок. Выстрел знаменитого тигролова-зверобоя перебил ему мышцы на обеих задних ногах. Прыгать он уже не мог.

Тигр огромным прыжком выскочил на тропу. Фото А. Шайхета

Он катался в камышах, рыча от бессильной ярости. И, погибая в этой неравной борьбе, он ни разу не повернулся к людям спиной. Он встречал смерть лицом к лицу и вызывающе ревел, обнажая огромную пасть, усеянную хищными, острыми клыками.

Пуля начальника заставы успокоила его навсегда. Могучие мускулы в последний раз сжались и разжались, застыв в неподвижности. Вытянутые остро отточенные когти медленно ушли в мягкие подушечки огромных лап.

- Готов! - раздался крик одного из бойцов в зарослях.

Услышав его крик, колхозники-таджики бросились в камыши, чтобы помочь пограничникам вытащить тяжелое тело владыки джунглей. Чернобородый таджик припас даже жердь на этот случай. Он знал пограничников хорошо и не сомневался, что зверь от них никуда не уйдет, раз они за него взялись.

Пять бойцов, продев под живот зверя толстые жерди, вытащили убитого тигра на открытое место. Фото А. Шайхета

Жердь пригодилась. Пять бойцов, продев под живот зверя толстую жердь, вытащили убитого тигра на открытое место.

Абди поднял лапу джульбарса, владыки джунглей.

- Это он...- произнес знаменитый зверобой, внимательно рассматривая огромную ступню.- Он задушил Черкеса. Унес верблюда из каравана Бобо-Дарвоза... Я узнаю эти ступни.

Опустив лапу, Абди выпрямился, и его глаза блеснули.