Разведчики 3-ей сотни 4-го оренбургского казачьего полка на тигровой охоте (К. Кузнецов)

^* (Из журнала "Природа и охота", 1896, № 1, стр. 128 - 137.)

Джульбарс! Джульбарс! - Из шума базарной толпы отчетливо выделялось это слово. Шум увеличивался все более и более; все старались говорить одновременно.

Трудно было разобраться, что так взволновало правоверных. Я проезжал по базару как раз в то время, когда он был в полном разгаре; на площади толкотня и давка, а в караван-сараях пили зеленый чай и дожидались жирного пилау.

День был ясный, вполне похож на наш весенний. Это было 6 января 1895 г. в день большого базара в г. Кунграде Хивинского ханства.

Джигит^*, сопровождавший меня, видимо, уловил несколько очень интересных фраз из разговора толпы, собравшейся у возов рыбы, что заметно было по его ерзанью в седле; но так как я ехал молча, то он не счел удобным сообщить мне заинтересовавшую его новость.

^* (Молодец, конный проводник.)

Возвратясь к себе, я застал на дворе моей квартиры довольно большую толпу людей, сидевших на корточках и слушавших рассказ одного почтенного старика. Он же мне и сказал, что сейчас по их делу приедет бек.

Кутлумрат-Бай-Худа-Нияз-Даван-бек уже въезжал в ворота двора и, к моему удивлению, без многочисленной свиты джигитов, а только с писарем и переводчиком, он же и стремянной. Хотя бек видел, что я стою на крыльце, он все-таки послал переводчика доложить о своем приезде.

- Проси бека в комнату, Якуб, - говорю переводчику.

Не тут-то было! Якуб кланяется, рассыпается в похвалах гостеприимству, а потом уже бежит к беку, снимает его с лошади и ведет в дом.

- Здравствуйте, бек! Расскажите, что Вас оторвало сегодня от дел базара?

Зная по опыту, что бек раньше, чем приступить к делу, повторит то же, что Якуб, но только в увеличенном размере, я приказал подать самовар.

Так и было, а когда налили чай, то бек начал так:

"В трех парсанах^* к востоку от города есть аул Бай- Кара; лежит он на рукаве реки Аму-Дарьи, который носит название Алых-Дарья. Живут там каракалпаки, народ непослушный, нечестный, не исполняющий заветов Магомета и обрядов правоверных, за что аллах прогневался и послал в наказание им джульбарсов: отца, мать и двух детей.

^* (Парсан равняется нашим 8 верстам (верста - 1,0668 км).)

"Пришли ко мне сегодня старики, вот те, что у тебя на дворе, и рассказывают: джульбарсы-де заняли их камыш, сложенный в копны для скота и топлива, рыщут по всему тугаю, где пасется скот, а от водопоя на арыке совсем отбили; не только скот, но и люди три дня уже не пили.

"Не запомнит никто такого наказания аллаха, чтобы джульбарсы подкрадывались к проруби и разрывали людей, а тут, - подкрались к проруби, схватили и разорвали единственную дочь Ишмурат-бека, потомка Махмуда святого, который в одном из набегов на текинцев достал в жены себе красавицу ханым, сестру месяца.

"Букым, так звали умершую от джульбарса, была стройна, как тополь, румяна, как заря, а слова ее были слаще дыни нашего ханства.

"Два смельчака пошли убить тигров, но аллах не допустил: один вовсе не вернулся, а другого без челюсти и руки отыскали мертвым.

"Сколько скота унесли эти звери, не перечесть!"

Замолк и поник головой бек, не дотрагиваясь до остывшего чая в стакане. Долго сидел бек, опечаленный горем каракалпаков, и может быть еще долго просидел бы он в таком состоянии, но я поторопил его вопросом:

- Что же думают предпринять далее жители этих аулов?

- Просят тебя с казаками избавить их от такой беды. Мы знаем, что русские перебьют тигров.

- Что же, с божьей помощью мои разведчики справятся и с тигром. Завтра приедем в их тугай, передайте старикам.

Бек успокоился и передал мое решение каракалпакам.

На следующий день (7 января) в 8 часов утра я с одним офицером К. и 24 разведчиками отправился в тугай Бай-Кара; вооружены мы были, как всегда, берданками, у многих были ножи, несколько кинжалов; с собой мы забрали всех валеток и султанок.

Верст 14 ехали по песчаной дороге. По сторонам - ни кустика, ни прутика, как поют казаки, а только барханы сыпучих песков. Наконец, спустились в лощину, когда-то заливавшуюся водой; дорога пошла узкая; по обе стороны камыш, да такой, что казака с маштаком и пикой скрывает.

Сколько раз я сам срывался с дороги, чтоб потравить кабанов (сердце - не камень), но возвращался, зная, что впереди предстоит серьезная охота.

В одном месте дороги через тростники передние лошади фыркнули и стали поворачивать обратно.

- Что за диво? - спрашиваю других.

- Позвольте, позвольте! Вон кабан высунул пятак, а лоб камышом плохо прикрыл, ждет салюта.

Говоривший это успел сбросить с плеча берданку, выстрелил, и через несколько секунд кабан в девять с половиной пудов красовался на сотенной арбе, ехавшей вслед за нами.

Довольно долго ехали мы этим ущельем; наконец, открылся большой тугай, сплошь поросший колючкой, бурьяном и деревьями, похожими на наш черемушник.

Сделан расчет на карте; разведчикам дано маленькое наставление, как вести себя по отношению к зверю и товарищам.

Видны были следы тигров, но давнишние, успевшие обледенеть и засориться. Мы доехали до густой и высокой колючки, из-за которой как будто выросли кибитки - незатейливое жилище каракалпаков.

Там наши валетки уже успели сцепиться с кровными себе, чем дали знать обитателям аулов о нашем прибытии, а главное, дали сигнал женщинам спрятаться подальше от взглядов неверных. Мы быстро собрали своих собак; люди снялись с лошадей, вошли в юрты, где был заказан им чай.

Встреча в ауле, неизбежный достархан, чай, пилау и снова чай обещали задержать нас надолго; мы с сотником уселись на разостланный ковер в переднем углу, если можно так выразиться. Около огня, на котором варили пилау, хлопотал молодой хозяин, а у порога разместилось десятка два черноглазых зевак - соседи хозяина. Но не суждено нам было долго посидеть так удобно. За кибиткой старый хозяин тревожно с кем-то вел разговор, отчеканивая каждое слово; наконец говор смолк, и в кибитку просунулась сначала седая борода хозяина, а потом и коренастая его фигура, поддерживавшая камышовую дверь рукой; когда он выпрямился, то у двери за спиной его показался небольшого роста, коренастый, с значительной проседью в бороде каракалпак.

- Вот Сайт имеет дело к командиру, - говорит хозяин, указывая на своего спутника.

- Что скажешь, дружище? - спрашиваю вновь пришедшего через переводчика.

- Джульбарс был у нашего аула, взял верблюда и унес в камыш. След есть с кровью.

- Да! Скажи Сайту, переводчик, что сейчас едем на след, - одновременно проговорили мы с сотником, поднимаясь с ковра.

Скомандовано: "К коням, садись!", и все было готово, только чай в чашках остался недопитым.

Сайтов аул в трех верстах от нашей остановки. Дорога идет все время недалеко от реки, берег которой сплошь порос колючкой. Отъехали версты две - поляна: вправо колючка, а влево камыши. Попалось несколько следов тигра; по одному из них, свежему, мы все и направились, держась ближе к камышу. Каракалпак, видимо, соглашался с нами, он все время ехал вдали от нас по гладкому месту. Потребовалось войти в заросли тростника, в которых на коне действовать очень трудно, поэтому разведчики были сняты с лошадей и направлены по следу пешком, имея впереди собак.

Идем вперед - осматриваемся. Камыш не шелохнется. Собаки впереди и идут без опаски.

- Значит, или отдыхает после сытного обеда, или ушел к детям, - думают вслух более нервные разведчики.

- Слышите, Султанко взлаял? - заговорили разом несколько человек.

Все остановились, выслушали еще раз совет опытных охотников: на следу тигра не стоять, стрелять залпами из группы, а главное не теряться - выручать товарища. Затем подвинулись далее - и что ж мы увидали? - Султанко и пять-шесть других собак лакомятся остатками того верблюда, которого сегодня унес тигр, а остальные псы лежат немного поодаль.

"Нет. Ушел!"-послышались возгласы в партии. Сайт, бывший где-по позади, подъехал и указал на аул, что, дескать, ушел туда. След, действительно, сначала шел в ту сторону, а затем затерялся в песке. Пошли дальше, обогнули аул, повернули обратно по самому берегу Алых-Дарьи, подошли к проруби, посмотрели место, где была растерзана красавица Букым. Трубач сыграл коноводам. Сели на лошадей и решили ехать в аул ночевать.

- Да, очень старый и хитрый джульбарс! Он нас караулит, - сказал Сайт и повернул лошадь к аулу.

- Ты разве не поедешь с нами в тот аул? - спрашиваю его.

- Поеду только до того камыша, что у поляны.

Все двинулись; к нам присоединилось еще человек шесть молодых каракалпаков: кто на лошади, а кто на ишаке. Разведчики завязали разговор: одни трунили над конницей каракалпаков, другие серьезно говорили об охоте.

В одной партии, слышу, говорит молодой Подкорытов:

- И чего его бояться? Я нисколько его не боюсь, хоть как ни на-есть.

Завзятый охотник Болотов мотнул головой, придержал за поводья лошадь, взглянул на него:

- Серяк ты этакий! Как же не бояться тигра? Конечно, трусить не надо, а опаску надлежит держать, а то придется твоей Акулине за тебя срок отслуживать.

Партия прыснула, а "серяк" сконфузился.

- Вот свежий, так свежий след! Видимо, она, тигра-то, попить выходила? - обратился к партии один из бывших впереди.- Те остановились все разом и смотрели на след. Действительно, на песке вырисовывались следы бархатной лапы.

- Эки лапищи-то, - повторил тот же словоохотливый разведчик.

- Долой с коней!

Спешились. Коноводы отвели лошадей за Дарью, а охотники разделились на три партии. Собаки спущены. Охотникам указано направление и ориентировочные пункты.

- С богом, вперед!

Сразу от реки пришлось влезать в колючку, на первый взгляд казавшуюся густым лесом. Кусты колючки переплелись сплошь травою, называющейся поместному "лианы". Однако каждый куст, как бы для собственной охраны, выставил тонкие ветки, унизанные иглами. Пробираясь между этими кустами, думаешь только о спасении своей физиономии и глаз, так как иглы цепляются за что попало.

Сначала пошли быстро, отмахиваясь ружьем от надоедливых щетин растений, но потом - с остановками, чтобы прислушаться к лаю собак.

- Чу! Как будто собаки лают, - заметил кто-то громко.

Убавили еще шаг, а в это время молодая ненатаскаииая жучка шмыгнула под ноги вахмистру Мельникову.

- Фазана испугалась, - говорит Мельников.

Только успел он сказать это, как вся партия (семь человек) отчетливо услыхала лай собак и фырканье, напоминающее кошачье. Собаки кружили тигра, но он из колючки не выходил, видимо решился ждать нас. Так и случилось. Когда я впереди всех вышел на небольшую площадку, то заметил, что тигр направился в мою сторону.

Здесь будет кстати заметить одну особенность тигра. На главной тропе, по которой тигр приходит к логовищу, он намечает ряд скрытых мест. Позиции эти он оставляет тогда, когда охотники издали дают знать о себе. В этом случае он сначала уходит вперед, а потом сворачивает в сторону и выходит позади охотников снова на тропу, непременно к одной из позиций. Если же охотники насели на него, то он плотно залегает в скрытом месте и, подпустив близко, бросается на того, кто стоит на следу. Так вышло и в данном случае. Мне, стоявшему ближе всех на следу, пришлось принять зверя на себя. Взбросить ружье и спустить ударник было делом одного мгновения. Раздался выстрел. Пуля попала в грудь тигра навылет, но это не вызвало моментальной смерти. Тигр сделал сильный прыжок.

Дым еще не рассеялся, а я уже почувствовал боль в правой руке, как будто в нее вбили разом несколько гвоздей; непомерная тяжесть придавила меня к земле. Быстро, в одно мгновение, я очутился в лежачем положении. Произошло это так неожиданно для всех, что стоявшие сзади меня, вполне владея собой, не успели пустить ни одной пули вслед за моим выстрелом.

Всем корпусом налег на меня зверь; левой передней лапой он держал мою правую руку, а правой - дульную часть винтовки, зубами же грыз цевье и ствол ее. Винтовка в это время лежала поперек меня, дулом к левой руке. Пасть тигра по ружью подвинулась близко к моей голове. Я почувствовал на своем лице его дыхание. Жутко!... Подобное состояние мое побудило

меня крикнуть разведчикам: "Стреляйте!" Но разведчики не дремали, а выбирали лишь удобный момент для выстрела, чтобы вместо тигра не задеть меня, затем казак Магадеев одним прыжком подскочил к тигру и в упор выстрелил в него. Тогда тигр отскочил от меня, но все-таки в предсмертной агонии успел переломить мне две кости правой руки выше кисти и проколоть когтями почти насквозь ладонь той же руки.

Встаю. Страсть охотника взяла перевес над рассудком : вместо того, чтобы сейчас же заняться перевязкой руки, я стал рассматривать добычу. Подошел и сотник со своей партией, вместе с ним я перевязал руку, обложив ее камышом.

- Вот как шайтан ему помогает, посмотрите: так - сыр^* прямо в грудь попал, но джульбарс все-таки сделал прыжок и обнял таксыра... Это шайтан, а не зверь! - сделал свое заключение Сайт.

^* ( Начальник, господин.)

Достойна могучей силы зверя и красота узора на шкуре: от головы до крупа по золотистому фону поперек идут черные, как вороново крыло, широкие полосы: по крупу рябью разбегаются во все стороны черные полоски. Хвост длинный и пушистый (один аршин 4 вершка). Шерсть на животе и паховых складках пушиста и бела. Когти острые с перламутровою эмалью (длина тигра без хвоста 3 аршина 1 вершок).

Пока мы возились с бинтованием руки в тростнике, подошла и третья партия; затем подвели лошадей; пришла и сотенная арба, а из аулов повалили стар и мал поглазеть на джульбарса и, если возможно, то поживиться хоть одним волоском^*. Женщины кучками пробирались к тигру. Мы были сильно удивлены, когда увидали, что, отбросив свои покрывала (чадры), молодые каракалпачки, перегоняя одна другую, пустились прыгать через тигра, отстранив при этом казаков, приготовившихся уложить его на арбу.

^* (Волос убитого тигра у некоторых народов считается талисманом спасающим от всех бед.)

- Чего они беснуются? - спросил я разведчиков.

- Вишь, значит рожать будут легко и все мальчишек, - отвечал разведчик-татарин, хорошо знакомый с обычаями туземцев.

Мужья и вообще мужчины-каракалпаки в это время находились в каком-то особенном настроении и умильно вздыхали каждый раз, когда какая-либо жена или родственница удостаивалась перескочить через царя камышей.

Взвалили трофей охоты на арбу; разведчики сели на лошадей и тронулись в Кунград, но не было у них уже той веселости, с какой ехали мы на охоту. Полагая, конечно, что причиной уныния была моя рана, я спросил их:

- Почему вы, молодцы, после такой удачной охоты не поете?

- Да так, что-то не поется, ваше высокородие, - ответило разом несколько человек, - вот если бы нам ухлопать проклятого батьку с детками за то, что он вам наделал такой беды, тогда б и на сердце было веселей. Не позволите ли нам ночевать здесь и завтра поискать этих чертей?

- Бог даст, побываем здесь вместе, а может быть и скоро, - ответил я, полагая, что болезнь руки задержит меня только на некоторое время в квартире без охоты.

Однако не так вышло, как я полагал; рука болела довольно долго, а когда начала подживать, то сотню отозвали к штабу полка.

В настоящее время я частенько с разведчиками бываю на кабаньей охоте около Петро-Александровска (квартира штаба полка), но и я, и они, мы горим одним желанием - скорее попасть в Кунград, чтоб выполнить заветную мечту - ухлопать батьку с детками, а затем весело пропеть казацкую песенку: "Мы давно сжились с степями, мы давно привыкли к ним, и пред дикими зверями мы не первый раз стоим".