Биология волка [1990 Павлов П.М.

Ученые-систематики различают 16 подвидов волков, населяющих разные части света, 6 из них встречаются на территории нашей страны. Следует отметить, что волк легко приживается в любом климате, самых различных ландшафтах, этим и объясняется, почему звери из отдаленных регионов отличаются немногими второстепенными (адаптивными) признаками - цветом и густотой волосяного покрова, величиной. В основном по этим признакам в число 6 подвидов в монографии "Волк" [28] выделены следующие: обыкновенный, или лесной (он же среднерусский, в Сибири - алтайский), волк (Canis lupus L., 1758) населяет леса европейской части СССР, Средней и Южной Сибири, сохранился он и в некоторых странах Западной Европы; тундровый, или полярный (С. I. albus Kerr, 1972), распространен в тундровой и лесотундровой зоне Евразии, в северной тайге Европы и Азии, на Камчатке; степной волк (С. I. campestris Dwigubski, 1804) встречается в степях европейской части СССР, Казахстана, Забайкалья; кавказский волк (С. I. cubanensis Ognev, 1923) предпочитает горные леса Кавказа и Закавказья; пустынный, или среднеазиатский (С. I. desertorum Bogdanov, 1882), - житель песчаных и глинисто-песчаных пустынь Южного Казахстана, Средней Азии, Северного Афганистана; центрально-азиатский, или тибетский, волк (С. I. Chanco Cray, 1863) - хищник равнин и гор Центральной Азии, Памира, Тянь-Шаня, Сихотэ-Алиня, Тибета, Корейского п-ова и восточного побережья Китая.

Волосяной покров. Особенностью волчьего меха, непременно отмечаемой и во всех сказках про этого зверя, является простой, казалось бы, серый цвет. Недаром говорят: волк, что призрак, он серая тень темных лесов, седоватых пластов предрассветных туманов... Своеобразная серая окраска зверя удачно сливается с сумеречным освещением растительного покрова, чем он и пользуется, выходя на охоту, и, как правило, чаще первым замечает человека.

Подобная окраска волчьего меха обусловлена небольшим количеством прямых и ровных по толщине направляющих волос, четырех, а у полярного волка пяти категорий остевых волос и двух категорий подпуши. Прямые, преимущественно с хорошо выраженной гранью остевые волосы в зависимости от длины (100- 160 мм) имеют от двух до пяти цветовых зон, постепенно переходящих от чисто-белой и черной к светлой, темно-бурой и кремовой. У относительно высокой (около 70 мм) извитой подпуши, составляющей в покрове 90 % всех видов волос, низ серого (свинцового) оттенка, верх рыжевато-серого. Она и обеспечивает основной фон окраса волчьего меха, различия в его тональности определяются остевым волосом в основном с темно-бурыми и черными концами, которые по хребту зверя создают "ремень" различной ширины [68, 225].

Линяют волки 2 раза в год: весной и осенью. У взрослых волков весенняя линька начинается в феврале и заканчивается в мае, у прибылых и щенных волчиц она начинается намного позднее, причем у волчиц отдельные клочья зимней шерсти нередко замечаются еще и в июне. Процесс смены летнего мехового покрова на зимний также растянут. Мягкий однотонный темно-бурый ювенильный волос волчат сначала сменяется на более жесткий серо-охристый мех, в котором постепенно подрастают зимние волосы. К концу августа - в сентябре прибылые волки средней полосы приобретают высокий плотный зимний мех. У взрослых волков он появляется с конца сентября, а к ноябрю они вылинивают полностью.

Зимний мех прибылых волков значительно плотнее меха взрослых зверей. По подсчетам И. Г. Гурского [49], на 1 см² огузка зимнего меха прибылых волков приходится более 2 тыс. волос, а у волков старше 4 лет - около 1,7 тыс. Л. П. Сабанеев [185] считал линьку важным этапом в жизни волков, полагая, что вылинявший волк становится смелее, так как в зимнем меху он лучше защищен от ран, и настоящая кочевая жизнь у этих зверей начинается лишь после того, как они совсем вылиняют.

Специальные исследования показали также четкие различия густоты меха волчьих шкур из северных и южных областей. Так, на 1 см² огузка зимнего меха полярных волков вырастает более 6,3 тыс. волос, населяющих центральные области - более 3 тыс., южных - около 2 тыс. волос. Волосяной покров северных волков сложнее по структуре, волосы у них длиннее, тоньше и, следовательно, мягче [68]. Особенности структуры волчьего меха обусловливают и относительно низкую его теплопроводность. У зверей северных областей коэффициент теплопроводности шкуры чуть ли не в 2 раза меньше, чем южных. По теплопроводности шкуры волка из северных областей приравнены к шкурам среднерусской лисицы. По теплозащитным же свойствам волчья шкура в 1,2 - 1,5 раза выше шкурок бобра и ондатры. Поэтому в любой мороз волк не ищет теплую подстилку для лежки. Он устраивается на дневку в снегу, лишь несколько притаптывая его, покрутившись в облюбованном месте. Подтаявший под зверем снег - результат в основном того, что спит он, свернувшись клубком, словно бы дыша под себя. Следует отметить, что низкая теплопроводность волчьего меха вызвана и своеобразным строением кожной ткани, в которой нет потовых желез. Как известно, у большинства представителей собачьих функцию теплорегулятора организма выполняют подошвы лап и в большей мере язык - "собачьи звери потеют языком".

Отсутствие кожных потовых желез у волков - выгодный видовой признак этих хищников, сыгравший определенную роль при освоении ими обширного жизненного пространства. Волос волков, ушедших от длительной и быстрой погони, сохранялся сухим, и они не замерзали. Естественно, что это вскоре было подмечено человеком: волчий мех, как и мех вольно живущих собак, отнесен к категории особо теплых мехов, в которых хорошие теплозащитные свойства сочетаются с высокой прочностью волоса.

В товароведении по пушно-меховым качествам волков делят на 5 кряжей: полярный - с особо пышным светлым или темно-голубым цветом волоса и серо-голубой подпушью; сибирский - с пышным голубоватым, серо-голубым или темно-серым волосом с серо-буроватым оттенком по хребту; казахский - с пышным светло-серым, голубоватым или серовато-желтым мехом; центральный - с менее пышным голубоватым и грубым волосом серого и темно-серого цвета с серо-бурым оттенком по хребту (это волки Прибалтики, Белоруссии, большинства областей европейской части РСФСР); южный - с грубоватым светло-серым, серовато-желтым волосом и темно-рыжим ремнем по хребту (волки Украины, Молдавии, Кавказа, большинства среднеазиатских республик).

По характеру волосяного покрова шкуры волков согласно стандарту на пушно-меховое сырье подразделяют на мягкие - лесные и грубые - степные. По качеству волоса они делятся на 3 сорта. Размер шкуры для оценки товарной ценности в расчет не идет.

Волчья шкура представляет значительную товарную, бытовую и, следовательно, природную ценность. Стоимость хорошей волчьей шкуры на пушных аукционах доходит до 80 долларов и более, что почти в 1,5 раза выше средних цен, выручаемых за невысокие по цветовым качествам собольи шкурки.

Масса, размеры. Согласно первым основательным исследованиям, проведенным В. В. Козловым, масса взрослого волка лесостепных районов Сибири редко превышает 40, а волчицы - 35 кг. Среди 344 лесных волков, отстрелянных в 1937 - 1954 гг. в Окском, Мордовском и Воронежском заповедниках, масса только 2 самцов превышала 50 кг (51,5 и 56,2 кг) [83]. Средняя масса 5 взрослых волков-самцов, отстрелянных в 1977 - 1979 гг. в Пермской обл., составила 49 кг. В Кировской обл. из 9 взрослых волков, добытых в 60-х годах, масса самого мелкого составила 44,8 кг (длина тела 130 см), самого крупного - 61 кг (средневозрастная волчица). Волк с рекордной массой 76 кг был здесь застрелен охотниками в 1949 г.

В охотоведческой литературе до 70-х годов имелось лишь одно сообщение П. А. Мантейфеля и С. А. Ларина [125] о рекордно тяжелом волке (72 кг), пойманном в 1942 г. в Алтайском крае.

В последующие годы морфометрией не было подтверждено, что самыми крупными являются тундровые и сибирские волки, якобы достигающие 70 кг, а отдельные особи и более 80 кг. Биосъемка более 400 волков, отстрелянных с самолета в Ненецкой и Ямало-Ненецкой тундрах, показала, что только один зверь (самец), добытый весной 1960 г., имел массу 52 кг, на Гыданском п-ове - 66 кг, а самая крупная полярная волчица - 43,5 кг. По материалам взвешиваний, средняя масса тундрового волка составила 40, а волчицы - 34 кг, средняя масса волка Таймыра - 46,8 кг, Гыдана - 44,5 кг. Длина тела наиболее крупных особей составила 137 - 146 см [114]. Максимальная масса кавказских волков - 48 кг, волков Украины - 50,3 кг. Волки, обитающие в пустынях Средней Азии, Южного Казахстана, Забайкалье, Уссурийском крае имеют массу, не превышающую 35 - 40 кг, при средней длине тела 115 см [28].

Сейчас есть основания считать, что наиболее крупные волки водятся на территориях, прилегающих к верховьям Волги и в пределах Волжско-Камского междуречья, отличающихся постоянным глубокоснежьем в лесах, а также в восточной части Белоруссии. В послевоенный период в этих регионах были добыты звери с самыми большими зарегистрированными показателями массы. Так, в лесах Калининской обл. был добыт волк массой 69 кг [195]. В Минской обл. охотоведом В. Б. Вадковским в 1978 и 1981 гг. были зарегистрированы волки-самцы, весившие 64 и 70 кг, в Могилевской (1976 г.) и Витебской (1980 г.) - 76 кг. В 1971 г. в Волмянском охотхозяйстве (Минская обл.) был отстрелян 81-килограммовый волк, чучело которого экспонировалось на Всемирной выставке охотничьих трофеев в Будапеште. Видимо, не случайно, что и на III Всесоюзной выставке трофеев СССР в 1980 г. в числе 5 самых крупных черепов волка 3 были из Витебской и Минской областей.

В верхневолжских лесах крупные волки известны во Владимирской обл., где с 1951 по 1963 г. были уничтожены 641 волк, среди которых наиболее крупные самцы имели массу 65-79 кг, самки (4 особи) - 55 - 62 кг. В январе 1953 г. и марте 1963 г. были застреляны волки-самцы массой 79 и 76,3 кг. Волки-великаны встречались в Петушинском, Собинском, Муромском и Суздальском р-нах [205].

Двух-трехдневные волчата (в выводке 2 щенка) из вятских лесов весили 570 г, в возрасте 5 - 7 дней (в выводке 5 щенков) - 650 - 750 г (длина тела 29 см). Волчата были взяты в логове 16 мая, взвешены - 20, прозрели 30. Волчата, взятые из логова в начале мая, весили максимально 2,1 кг (длина тела 41 см), добытые в третьей декаде июля - 11 кг (длина тела 79 см), в конце августа - 21 кг (длина тела 101 см) и в середине декабря - 39,8 кг (длина тела НО см, высота в холке 74 см). Следует отметить, что в выводках волков обычны щенки, заметно отстающие в росте. Так, в августовском выводке был добыт волчонок, весивший 12 кг, тогда как весовые показатели остальных его собратьев находились в пределах 18 - 20 кг.

На основании имеющихся данных о массе и размерах волка можно сделать вывод, что сравнительно мелкие и средних размеров звери более обычны для этого вида. Н. Д. Сысоев [205] отмечает, например, что в 50-х годах в Гороховецком р-не Владимирской обл. обитали преимущественно мелкие волки с максимальной массой самцов 36 кг, а самок - 30 кг. В январе 1972 г. семья очень мелких волков была выловлена капканами в Зуевском р-не Кировской обл. Максимальная масса волка этой семьи в группе взрослых (2 матерых и 2 переярка) составили 33 кг, прибылых (3 особи) - 19,2 кг. В Белоруссии в 50-х годах к мелким относили беловежского волка: самец максимально весил 44,8, а самка - 36 кг [34].

Среди охотников укоренилось мнение, что мелкий зверь - свидетельство постепенного вырождения волка, обусловленного его постоянным преследованием и уничтожением во всех популяциях средневозрастных элитных особей. Однако литературные источники убеждают, что и 100 с лишним лет назад волки были не крупнее. Так, по свидетельству Л. П. Сабанеева, западноевропейские волки были гораздо темнее среднерусских и масса взрослых самцов никогда не превышала 3 пудов, обычно она составляла 2 пуда с небольшим. Лесных волков он считает крупными, отмечая, что они, по-видимому, всегда больше тундровых и что "матерый лесной волк весит не менее 2,5 пуда и достигает 3,5 пуда... даже 4 пудов...", а это 64 кг [185, с. 280].

Распространение. По представлению составителя первого обзора статуса волка Л. П. Сабанеева, родина волка, "центр географического распространения этого зверя" - нагорные, преимущественно полупустынные срезнеазиатские степи, холодные зимой и знойные летом. В далеком прошлом, кочуя за стадами домашних животных, принадлежащих степным народам, эти хищники легко переносили суровый климат и, обтекая большие просторы таежных лесов, расселялись далеко на запад и северо-запад. По широким речным долинам волк проникал в полярные тундры, ставшие для него второй родиной. По последним исследованиям примерно тысячелетие назад в пределах современной территории СССР процветали три крупные, сравнительно изолированные популяции волка: тундровая, европейско-степная (лесостепная) и центральноазиатская, занимающая горное лесостепье Южной Сибири, горные и зональные пустыни Казахстана и Средней Азии. При этом считалось, что в европейско-сибирской тайге волк в то время практически не водился [28].

Процесс широкого расселения этих зверей наблюдается и в настоящее время, причем каждый раз более быстрый в годы подъема их численности. Вследствие этого волк встречается во всех административных областях страны (кроме Сахалина), населяет и ряд островов Северного Ледовитого океана (Колгуев, Ляховские, южную часть Новой Земли). В послевоенный период хищник не раз заходил на о-в Врангеля, появлялся в Крыму, намного расширил он территорию в зоне пустынь и полупустынь. Обширные площади монокультур (кукурузы, подсолнечника) способствовали более широкому расселению зверя по обжитым южным районам европейской части страны. Вслед за лесорубами и дорожниками волк проник в глухую лесотаежную зону, ставшую обиталищем многочисленных лосей. В северных лесных районах Кировской и Пермской областей в 1950 - 1960 годах наблюдали редкие заходы одиночных хищников, а теперь они здесь обычны и размножаются. Большая часть территории Томской обл. раньше по природным условиям была непригодной для жизни волка, с 70-х годов следы его деятельности отмечены почти во всех районах.

Известно, что в середине XIX в. среднерусский лесной волк в пределах европейского Севера заселял только обжитые и обезлесенные районы Вологодской обл. В первой половине XX в. он продвинулся к северу до среднего течения Северной Двины, а затем, расселяясь к северо-востоку от Архангельска, проник в районы, занятые тундровым волком. Н. Н. Руковский, Л.Г.Куприянов и Б. Т.Семенов [170, 187, 189] установили, что с 30-х годов лесной волк продвигался на север и северо-восток со средней скоростью 12 - 15 км в год. В 1960 - 1963 гг. он вышел в лесотундру, где по реке Пезе в Мезенском р-не сомкнулись ареалы двух подвидов волка. В 1956 г. лесной волк появился в долине р. Онеги, в 60-х годах заселил Онежский п-ов, откуда зимой 1965/66 г. один зверь перешел по льду на Соловецкие о-ва. В результате расселения за столетие хищник освоил более чем 500-километровую полосу лесных пространств европейского Севера, которая ранее разделяла ареалы лесного и тундрового волка.

Таким образом, наиболее характерная особенность ареала волка - восстановление и расширение его границ при каждом очередном увеличении численности зверя. Высокая пластичность образа жизни всех географических форм волка, склонность к обширным передвижениям способствуют быстрому расширению ареала вида. Тундровый волк большую часть года кочует за оленьими стадами. Зимой он сосредоточивается в лесотундре на оленьих пастбищах. Весной зверь вновь широко рассредоточивается по тундре и лесотундре, предпочитая речные долины, где больше мест, удобных для рытья нор.

В ряде областей Казахстана вследствие постоянного перемещения волка на большие расстояния наблюдается его сезонная концентрация в кормных местах. Современное распространение казахстанских волков в зоне степей и пустынь во многом определяет сайгак. К местам пастьбы скота или к очагам обитания диких копытных приурочена жизнедеятельность всех горных волков.

С. П. Кучеренко и Ю. М. Зубков о волках юга Дальнего Востока пишут: "В Амурской области, где фоновым видом копытных является косуля, значительная часть популяции волка летом обитает, выращивая потомство, в северных районах - местах размножения и нагула косуль. В сентябре - ноябре хищники неотступно следуют за мигрирующей в малоснежные южные районы косулей, причем концентрируются хищники и их постоянные жертвы в одних и тех же местах. В марте - апреле косуля вновь возвращается на север, и волки идут за нею" [104, с. 21]. В дальневосточных областях взаимосвязь волка с косулей аналогична таковой с северным оленем и изюбром. Любопытно, что склонность изюбра к оседлости предопределяет и относительное постоянство местообитаний охотящегося за ним волка.

На территории Волжско-Камского междуречья семейные группы волка приспособились к обычному здесь глубокому и рыхлому снегу и живут оседло, охотясь на определенной территории. Зимой они прокладывают постоянные тропы и используют сеть различных дорог, по которым перемещаются обычно через определенные промежутки времени к местах охот или залежам падали.

Кроме сезонных регулярных миграций, у волка в отдельные годы наблюдаются откочевки с востока на запад (чаще, вероятно, в тундрах Ненецкого авт. окр.). В годы массовых миграций песцов с востока на запад стаи сибирского волка перекочевывают из-за Урала и с п-ова Ямал в Большеземельскую тундру. В миграцию включаются, видимо, и местные звери, так как волчьи стаи проходят Малоземельскую и Тиманские тундры и достигают п-ова Канин. Возвращаются ли эти хищники на восток и изменяют ли в регионе такие миграции общую численность волка, пока неизвестно [186].

Американские зоологи (Mech. L., Berg W., Kuehn D., Fritts S. и др.), изучая с 70-х годов миграции волка, следя за особями с радиопередатчиком в ошейнике, установили откочевки зверя от места мечения на 196, 390, 432, 670 км и рекордную откочевку из Миннесоты (США) в Саскачеван (Канада), когда расстояние по прямой от последнего места, где он был запеленгован (декабрь 1980 г.), до места отстрела (октябрь 1981 г.) было определено в 886 км (J. Mann, 1983).

Размещение по территории. Ряд ученых высказывают мысль о наличие определенных закономерностей в размещении поселений волка. Н. А. Зворыкин, вводя еще в 30-х годах понятие коренного района волчьей семьи, писал по этому поводу, что волчица упорно, из года в год, придерживается одного и того же урочища или смежной местности для щенения и взращивания волчат, если для этого не изменились условия и гнездо не было открыто, а тем более разорено человеком. Эта особенность жизни волка относится не только к месту, используемому под логово, но и распространяется на смежную окрестность радиусом примерно 20 км. Такая территория представляет коренной район обитания волчьей семьи, привязанность к которому сильна и у зверей, живущих в одиночку [70]. Небезынтересно, что и при изучении американского волка было установлено, что звери, завезенные и выпущенные на свободу за сотни километров от места рождения, отстреливались на подходах к нему.

Привязанность волка к своему коренному району, охраняемому им от новых пришельцев, исключает возможность расположения одного волчьего выводка от другого на близком расстоянии. Обычно выводок от выводка не встречается ближе 15 км, если бывают исключения, то они объясняются чрезвычайно благоприятными условиями для вывода и прокормления молодняка, а также близким родством волчиц.

Из литературы о волке известно такое исключение, когда в Калининской обл., где крайне редко встречались волчьи семьи ближе 8 - 10 км одна от другой, расстояние между местом расположения выводков двух волчиц, с весны лишившихся самцов, не превышало 2 км [195]. В южных районах (Кильмезском и Нолинском) Кировской обл. с 1970 г. охотники дважды находили выводки разных по размеру волчат, размещавшихся в лесном логу не далее чем в километре один от другого. В одном случае в июне в логу у норы, в которой таились два волчонка, была убита подсосная волчица-переярок. В этом же логу находилась и матерая волчица с пятью прибылыми, щенившаяся здесь второй год. В 1966 г. охотовед Кокчетавской обл. Казахстана П. И. Ржевский сообщил, что 20 мая 1959 г. на территории колхоза "Новый быт" в Чкаловском р-не он с охотником-волчатником Шандра Г. И. обнаружил волчье логово, 14 волчат в котором кормили молоком две волчицы (обе были с заметным подсосом). В этих случаях при ощенившихся в одном месте волчицах находился один волк-самец. На основе многолетних наблюдений за территориальным размещением волков в пределах Кавказского заповедника было установлено, что их население состоит из территориально обособленных групп - семей. Семья большую часть года придерживается определенного участка обитания, который используется многие годы, маркируется и охраняется. Площадь используемой семьей территории для охоты летом достигает 10 тыс. га, зимой в условиях этого заповедника сокращается до 5-6 тыс. га. Члены семьи в районе обитания по-разному реагируют на пришлых волков, не всегда проявляют агрессивность по отношению к ним [97].

В настоящее время получили известность исследования Дэвида Меча [240, 241, 242] и других американских зоологов [235, 236], которые считают, что в Северной Америке, если корма достаточно, стаи (семьи) волков, имеющие свои территории, не идут на чужой участок, они не пересекают границу, даже когда преследуемая ими добыча убегает к соседям. В районах устойчивых популяций волка территория, принадлежащая стае, окружена несколькими соседскими участками этих зверей. Вследствие этого использование ими пространства строго регламентировано, размеры территории постоянны в течение многих лет. При увеличении плотности популяций часть животных вытесняется из стай. Тогда растет число волков-одиночек, не имеющих своего участка обитания. Такие одиночки составляют категорию бродячих волков, странствование которых далеко за пределами территории, занимаемой родной семьей, может продолжаться более года и завершаться возвращением в свою когда-то покинутую семью. В случае обживания волком-бродягой новых участков он включается в число потенциальных охотников на более легкую добычу (например, на домашних животных).

Между территориями волчьих стай существует пограничная полоса (буферная зона), где звери чувствуют себя неуверенно, стремятся до минимума сократить время пребывания в ней. Эта зона занимает площадь от 25 до 40 % территории волчьих стай. В результате буферная зона становится резерватом копытных, в ее пределах сохраняется племенное поголовье, за счет которого восстанавливается их численность. При вынужденных охотах волков на этой "ничейной территории" (при недостатке пищи в коренных районах) возрастает частота встреч и стычек между волчьими стаями со смертельным исходом для некоторых особей, и... численность зверей сокращается [27, 145]. То, что волчья семья занимает строго фиксированные участки обитания, на которых поведение ее членов стереотипно, отмечается как специфическая особенность жизни и южноевропейского волка [134].

Не оспаривая подобного представления о распределении территории между волчьими семьями, вряд ли нужно в этом видеть проявление строгого внутрипопуляционного механизма, предназначенного для саморегуляции размещения поселений, а также и численности волка, т. е. основные условия существования его устойчивых популяций. Реальная действительность свидетельствует о том, что вследствие постоянного преследования возможность обитания, как и появления любой волчьей семьи, в первую очередь зависит от наличия участков территорий, которые волчица могла бы облюбовать под логово. Таких участков, полностью пригодных для сохранения и выращивания потомства, волк находит немного, чем объясняется его устойчивая привязанность к ним. Следовательно, в зависимости от географии мест, пригодных под логово, может сложиться и структура размещения волчьих семей. То же относится и к коренному району обитания зверей. Он должен отвечать потребностям жизни семьи во все сезоны, обеспечивать ее пищей (домашними и дикими животными) и хорошими защитными условиями от преследования.

Следовательно, кормность, защитность и степень интенсивности преследования - главные факторы, определяющие особенности размещения волчьих семей в конкретном районе. Разная же степень обилия волка - производное явление этих главнейших факторов прежде всего в достаточно устойчивых популяциях. Вследствие этого само обилие зверей не может иметь существенного значения в территориальном распределении волчьих семей. В лесостепных районах Красноярского края, отличающихся благоприятными условиями для жизни волка, размеры обособленных кормовых участков (коренных районов) волчьих семей, сохранившихся после весеннего истребления их выводков, составляли от 350 до 500 км² [83 [. Основной пищей хищнику здесь служили домашние животные, поэтому из 101 обнаруженного логова 50 находились на расстоянии 1-5 км от населенных пунктов и лишь одно - в 20 км от них. На рис. 1 показана схема размещения выявленных выводков волков в лесной Кировской обл. при разной интенсивности их истребления. Эта схема дает представление, какие территории в рассматриваемые годы являлись резервным фондом издавна устойчивой популяции вятского волка. По сообщению охотников, в годы высокой численности этого хищника в районах со сравнительно густой сетью населенных пунктов территориальная обособленность волчьих семей не отмечалась. Волки тогда сновали повсюду, порой осаждали не только деревни, но и города. А. А. Соколов [195], освещая технологию облавных охот, отмечал, что привада позволяет стянуть к месту ее выкладки не только местный волчий выводок, но и выводки чужаков и волков-одиночек (например, одну приваду, но в разное время посещали 4 выводка волков).

Рис. 1. Распределение волчьих выводков по территории Кировской обл.: 1 - подзона средней тайги; 2 - зарегистрированные выводки; 3 - подзона хвойно-широколиственных лесов; 4 - подзона южной тайги

Описываемые явления в известной мере согласуются с исследованиями Л. В. Крушинского [93], по мнению которого групповые отношения у представителей семейства собачьих весьма многообразны и едва ли сводимы к территориальным и иерархическим. Многообразны они потому, что, живя в непосредственной близости к человеку и находясь в значительной зависимости от него как в своем питании, так и в возможности выживания, волк великолепно приспосабливается ко всем особенностям быта людей того района, где он живет. Подтверждением этого положения служат наблюдения полярного охотника-волчатника В. П. Макридина [118] за северным волком. Кочуя за стадами диких копытных, этот волк не имеет, как оказалось, границ землепользования. "Собственностью" хищников здесь является определенная группа оленей. Учтя это, бригада охотников, руководимая Макридиным, на проходном пути диких оленей на Таймыре между реками Дудыпта, Кыстыктах, Пясина на участке примерно 20X20 км за 15 дней отстреляла 54 волка, а позже еще стаю из 5 голов. Через этот участок ежедневно проходили новые группы оленей и приводили за собой новых хищников, следовавших за ними, как пастухи. Все известные другие факты о территориальном размещении населения волка позволяют согласиться с суждениями Л. В. Крушинского по поводу и того, что в столь иерархически упорядоченном сообществе, как волчье, степень агрессивности - не решающий фактор в функции размножения. Персональная "симпатия" особей одного и того же и противоположного пола - значительно более важный фактор в жизни сообщества волка, чем агрессия. Известные для волка примеры "сотрудничества" и "взаимопомощи" - более характерная черта внутри-групповых отношений среди этих хищников, чем агрессия, направленная на членов своего сообщества [93].

Суточная и сезонная активность. Волк - преимущественно ночной хищник. Днем он бывает активен во время гона или при недостатке пищи в период выкармливания потомства, но и в этих случаях он предпочитает перемещаться по зорям и редко показывается на глаза. Дневное бродяжничество волка - верный показатель того, что его мало тревожат.

За ночь (точнее, от дневки до дневки) волк проходит разное расстояние, обычно по 15 - 30 км, что зависит чаще от того, идет ли он охотничьим маршрутом или совершает переход. Известны суточные переходы этого зверя на 60 - 70 км, а для тундрового волка более чем на 150 км [118]. В лесных районах волчица с прибылыми обычно перемещается из одного охотничьего участка в другой, при этом нередко волчья семья посещает эти участки через определенные промежутки времени - через 3 дня, неделю, 9 дней, иногда и через больший срок. Зимой чем больше у волка источников кормов и чем глубже и рыхлее снег, тем короче его суточный ход. В глухих районах волк 5 - 7 дней может жить в лесной крепи возле убитого лося. Чаще он так поступает, когда заметает следы. При больших переходах волк пользуется дорогами. Ход волка - неторопливая рысь и широкий шаг (до 50 см след от следа). В спокойном состоянии обычная скорость быстро передвигающегося зверя 20 - 30 км/ч. Преследуемый или преследующий волк бежит со скоростью 40 - 50 км/ч, при рывке он развивает скорость 60 - 65 км/ч. По данным В. П. Макридина [118], волк, спасающийся от вертолета, в течение первых 4 - 5 мин может развивать скорость до 85 км/ч.

В феврале 1979 г. в районе пос. Б. Соснова Пермской обл. было засвидетельствовано, что на скорости 60 - 65 км/ч волк, преследуемый автомашиной, пробежал 2 км. Соскочив с дороги, он прошел всего 40 м и, судя по подтаявшему снегу на лежке, долго отлеживался.

Волк - хороший пловец, его трудно догнать на весельной лодке. В Кировской обл. обнаруживались логова волков в глухом месте за сравнительно широкой водной преградой, которую матерые звери каждый раз переплывали, уходя на охоту.

Питание. Волк питается разнообразными животными и некоторыми растительными кормами. Основа волчьего рациона - дикие копытные и домашние животные (в зависимости от степени их доступности). Этот хищник предпочитает охотиться на крупных или сравнительно крупных зверей, но для полярного волка в летнее время большое значение имеют лемминги, яйца и птенцы размножающихся в тундре многочисленных птиц, местами - линяющие гуси. Волки, населяющие Верхоянскую впадину и Адычанское нагорье Якутии, в отдельные годы питаются в основном зайцами-беляками. Заяц-русак составляет существенную часть рациона волка в Воронежской обл. и Белоруссии, а в "заячьи" годы и в южных районах европейской части страны. В прошлом, когда редок был лось, пищевой достаток вятского волка в значительной мере обеспечивался падалью домашних животных. Если волка не отваживали от нее, он здесь мало охотился и нередко полностью переключался на питание трупами скота. В степных регионах в период обилия мышевидных грызунов или других массовых видов животных этот хищник переключается на них. Так, в экскрементах волков Урало-Эмбинской степи летом преобладали мелкие грызуны (полевки, мыши, суслики, тушканчики). В Забайкалье он также в большом количестве поедал тарбагана, даурского суслика, даурскую пищуху, хомяков, полевок.

Волк употребляет разнообразную растительную пищу: лесные ягоды, плоды диких фруктовых деревьев, рябины, лоха, шелковицы, ягоды крушины, калины и других кустарников. В южных областях зверь, посещая сады, бахчи и плантации, поедает фрукты, арбузы, дыни, выбирая наиболее спелые, зерна кукурузы и подсолнечника. Везде, где появляется возможность, ест волк и рыбу.

Подрастающие волчата старательно ловят и охотно поедают различных насекомых, особенно жуков. В степях Азербайджана замечено посещение волком участков размножения саранчи, где он, как и кабан, пожирал ее. А. Н. Формозов и Б. А. Голов [218] отмечают, что волк Уральской обл. хотя и поедает рептилий (ящериц, змей), а также насекомых (крупных жуков, кузнечиков, медведок), но они не играют существенной роли в его рационе. При высокой же численности общественной полевки, наблюдавшейся здесь в 1953 г., значительная часть экскрементов волка содержала остатки этого грызуна.

Для оценки пищевых связей волка очень важно учитывать, что этот хищник склонен специализироваться на добыче определенных кормов. Поэтому в популяциях волка обычны явления, когда отдельные звери, а нередко и семейные группы выступают то в роли безобидных падальников, то в качестве умелых "специалистов" по нападению на собак, кошек, домашних птиц, овец, лошадей, а также на лисиц, енотовидных собак, сурков, речных бобров, ондатру и других диких животных. Склонность волка специализироваться на добыче наиболее доступных видов животных, а также общее увеличение к 60-м годам численности почти всех диких копытных в большинстве районов страны способствовали тому, что для многих волков европейских лесов основной пищей стали служить лось, местами кабан, косуля, а в заповедниках и заказниках - и олень. У части степных и полупустынных волков главным компонентом их корма оказался сайгак, в восточно-сибирских и дальневосточных популяциях этого хищника - по-прежнему косуля и олени. В питании тундрового волка возросла роль дикого и одичавшего северных оленей.

Наблюдения охотников-волчатников свидетельствовали о способности волка сожрать за раз до пуда и больше мясной пищи. Подтверждением служили многочисленные факты поедания волком целиком овцы, парой хищников - косули, крупной собаки, группой из 5 - 7 зверей - оленя, некрупного лося, лошади и т. п. Было установлено, что в ноябре волк-переярок в окладе задушил пару енотовидных собак, одну из которых съел целиком, а от второй - только лапки. В декабре волчья семья из 9 особей за один раз сожрала ею же убитого полуторагодовалого лося (примерная масса туши 130 - 140 кг). От жертвы остались кости конечностей, крупные кости позвоночника, несильно объеденная голова. В сентябре 5 волчат с волчицей вечером задрали, а к утру полностью сожрали лосенка, от которого удалось найти наполовину объеденную голову.

Предполагается, что годовая потребность волка в мясной пище составляет 500 - 800 кг [28]. По исследованиям американских ученых в среднем волк потребляет за зиму 345 кг мяса (диапазон 27 - 872 кг). На каждого члена волчьей семьи или пары среднее минимальное количество потребления мяса в день соответственно равно 1,63 - 4,45 кг. Минимальная потребность волка в пищи при жизни в природе - 1,7 кг в день. Считается также, что среднесуточное потребление зверем мясной пищи зависит от сезона и составляет 4,4 - 5,9 кг [159, 245]. Однако при анализах масса содержимого желудка этого зверя редко превышала 2 - 3 кг.

В зоологической литературе имеется одно сообщение, свидетельствующее, что волчий желудок вместил более 9 кг пищи [204] и что в него можно влить 7,5 л воды [118]. Правда, Н. Д. Сысоев сообщил и о том, что у охотоведа Петушинской зообазы Г. Г. Шубина взрослый волк после 3-суточного голодания за один прием съел 11 кг мяса. Но этот факт не был тщательно проанализирован, хотя аналогичные сведения позволили предполагать, что волк быстро переваривает мускульное мясо, вследствие чего желудок отстрелянных зверей содержит преимущественно шерсть, кости, копыта и все другое, идущее на выброс. И лишь в последнее время под руководством Л. В. Крушинского эксперементально установлено, что если волка кормить каждый день, как собаку, то он съедает за сутки до 2 кг мяса. Однако после недельного голодания этот же зверь способен съесть 4 - 8 кг мяса за один прием [132].

Более того, первую, а нередко и последующие подобные порции волк отрыгивает и прячет. По наблюдениям Б. Т. Семенова [187], вторая порция отрыжки даже больше первой (до 5 - 6 кг). К концу пиршества наголодавшийся зверь стремится утащить и припрятать отдельные куски мяса или кости, что характерно также и для собаки. После предельного насыщения волк отлеживается по 2 - 3 дня. В эти дни он малоподвижен, старается уйти в укромное место, много спит - "переболевает" использованную возможность обжорства. Этим, кстати, и объясняется, почему иногда бывают удачные и легкие облавы на волка: опытные егеря, готовя облаву, постоянно внимательны к состоянию привады для зверя, т. е. к его сытости.

Экспериментальным путем также установлено, что волк способен не только помногу есть, но и переносить длительные голодовки. В частности, 2-недельная голодовка не ослабляет у него мышечную активность. Это значит, что догнать даже очень голодного волка невозможно и длительным преследованием ради, как это делается иногда, спортивного интереса. Из охотничьей практики известен случай, когда раненый волк отлеживался без пищи 17 дней, а вновь обнаруженный с самолета - убегал от опасности, как здоровый [116]. По исследованиям сотрудника ВНИИОЗ А. 3. Бердова, волки, добытые зимой и ранней весной, отличались очень высоким содержанием в организме витамина А, что свидетельствовало об их хорошем физиологическом состоянии. Витаминное число у дикого волка достигало 5416 - 8333ИЕ (интернациональных единиц), что в 5 - 10 раз превосходило содержание этого витамина у вольерного хищника на биостанции ВНИИОЗа, содержавшегося на типовом рационе звероферм.

При добывании корма волк нередко обнаруживает недюженную физическую силу. Так, сила вятского волка иллюстрируется достоверными фактами. Крупная волчица на выгоне у деревни зарезала 2-летнего жеребенка, которого затем попыталась оттащить к ближнему лесу. Она брала жертву то за шею, то поперек корпуса и на глазах у людей, пятясь, рывками протаскивала по нескольку метров. Отнятого жеребенка с трудом погрузили на телегу 6 человек. В другом случае еще большую силу проявил матерый волк во время ночного нападения на полугодовалых телят, находившихся в открытом загоне: задушив в загоне телка, он взял его в зубы и прыгнул с ним через забор высотой почти 2 м. На верхней слеге хищник завис, размахивая задними ногами в поисках опоры. Отогнанный караульщиками телят волк бежал, бросив жертву.

Рис. 2. Пружина капкана, сломанная волком

Среди, сельского населения бытует мнение о переносе волком тяжести на спине. По заключению специалистов к такому приему волк прибегает редко [83]. Крепкая мускулистая шея позволяет ему все носить в зубах. В совершенной зубной системе волка выделяются крупные плотоядные зубы, благодаря которым и сильным жевательным мышцам зверь способен разрывать промерзшее мясо и дробить любые кости крупных животных. Приходилось регистрировать поломки в капканах стальных пружин под челюстями волков (рис. 2).

Размножение. Собранные разными исследователями материалы о размножении волка позволили установить, что волчицы впервые приносят потомство в 2-годовалом возрасте и щенятся ежегодно. Продолжительность размножения - 9 - 10 лет. Самцы чаще становятся половозрелыми на третьем году жизни. Однако известны случаи спаривания волчиц в 9-месячном возрасте и получения потомства от 4-летней волчицы при спаривании ее с волком в возрасте 1 года 10 месяцев. Самцы-переярки в Кировской обл. не раз являлись отцами выводков у ранее "овдовевших" волчиц. Способность волка к спариванию в раннем возрасте служит объяснением быстрого нарастания его численности при первых же благоприятных условиях.

Щенки появляются у волчиц весной. Период беременности длится 62 - 65 дней. Гон у зверей проходит в разные сроки: в южных районах он начинается в декабре, в средней полосе - в январе - феврале, на Крайнем Севере - во второй половине марта. У гибридных волчиц выводки отмечены в феврале - марте, апреле. Во ВНИИОЗ шкурки примерно месячных гибридных щенят от волков поступали и в летние месяцы. В выводках находят от 2 до 15 щенков. Выводок молодой волчицы, как правило, малочислен (2 - 5 шт.).

Плодовитость зверя различна по регионам. Средняя величина выводка тундрового волка в Ненецком и Ямало-Ненецком автономных округах определена соответственно 6,4 и 7,6 щенка, на Таймыре - 5,6 волчонка на ощенившуюся самку [118]. Для волка Беловежской Пущи в период высокой его численности (1 волк на 1000 га) средняя величина выводка была 4,5, максимальная - 6 щенков [34]. Для волка, населяющего Литву, Украину, Рязанскую, Горьковскую, Владимирскую области, средняя величина выводка 5 - 5,3 щенка. Во Владимирской обл. в 36 обнаруженных выводках волков не было ни одного, в котором было бы более 8 щенков, в Ульяновской пометы в 10 - 11 щенков были обычными. В 1948 г. здесь было уничтожено логово волков с 13 волчатами. Публикуя эти сведения, Э. Шмит [228] сообщает о волчице, у которой в течение 9 лет (с 1957 г.) было изъято 84 щенка, при этом по 2 помета в 10 и 12 волчат, по одному - в 5, 7, 8, 9, 11. Высокоплодовитым можно считать волка, живущего в Новосибирской обл., у которого в пометах чаще бывает 6 - 8 щенков (на 246 ощенившихся волчиц) [83]. В этой области в 1936 г. была раскопана волчья нора, в которой находились 14 волчат. В лесостепных районах Красноярского края наиболее обычные выводки по 5 - 7 волчат. Максимальный помет - 10 шт. Примерно такая же плодовитость у волка Кировской обл. (средняя по 23 выводкам - 6,5 шт.). Отличается по плодовитости волк, населяющий степные и полупустынные районы Северного и Центрального Казахстана, а также Джунгарское Алатау, где средняя величина выводка 6,2 - 6,8 волчонка; в равнинной части Южного Казахстана - 5,3, в горах - 5,1 щенка [214, 218].

У гибридных волков южных областей в выводках встречали от 5 до 8 щенят (средний показатель - 6,2, а по Воронежской обл. - 6,7). По мнению Л. С. Рябова, при любых комбинациях родительских пар среднее количество гибридных щенков в выводке превосходит ту же. величину пометов южных популяций волков. Изучив особенности размножения волков в Центральном Нечерноземье, где ныне преобладают сугубо синантропные высококровные по волку волко-собачьи гибриды, внешне не отличающиеся от настоящих волков, он установил, что для этого региона характерными стали более поздние сроки их размножения: гон - с середины января продолжительностью в 60 с лишним дней, а у каждой пары - до месяца; спаривание - с конца первой декады февраля до середины марта; щенение - во второй половине апреля - первой половине мая. Пометы у этих волков, круглый год хорошо обеспеченных кормами на многочисленных скотомогильниках, с потомством до трехнедельного возраста чаще состояли из 7-9 щенят (максимально из 11). В более позднем возрасте - из 5 - 6 волчат. Средний размер помета, при учете самых ранних выводков и беременных самок, возрос до 8 щенков. Смертность прибылых к началу зимы не превысила 30% [180, 183].

Эти сведения, иллюстрируя известную общеэкологическую закономерность, что плодовитость волков как хищников выше там, где для них больше кормов, меньше плотность населения и, следовательно, меньше конкурентов в ее розыске, подтверждаются поступающими из разных регионов сообщениями о повышении плодовитости волков. В частности, по сведениям Минского облсовета БООР, в Белоруссии в среднем на каждую ощенившуюся волчицу в 1980 г. пришлось по 7,3 щенка (данные по 11 выводкам), в 1981 г. - по 7,8 щенка (по 22 выводкам). Это же было подмечено А. Я. Бондаревым в равнинно-предгорной части Алтайского края и в Курганской обл., где в 1955 - 1959 гг. в выводках среднее количество щенят возрастом до трех недель составило 7,3 особи, а в 1963 - 1965 гг. при повсеместном и резком сокращении поголовья волков - 8,7.

Лактационный период у волков длится до 1,5 мес. В это время волчата быстро растут на жирном молоке матери (жирность 8,2%). По данным биостанции ВНИИОЗа, новорожденный щенок массой 520 г на 10-й день уже весит 1 кг, на 48-й день - 4,2 кг. На 9 - 10-й день волчата прозревают, более позднее прозревание - признак неполноценного питания. Примерно с месячного возраста исключительное значение для роста и развития волчат имеет полупереваренная пища, получаемая ими в виде отрыжки из желудка взрослого зверя. При кормлении щенят с раннего возраста обычным мясом и молоком они вырастают слабыми, рахитичными и часто погибают [125]. С 3-месячного возраста волчата постепенно теряют молочные зубы и пытаются активно ловить мелких животных.

У волка, как и у других зверей, нередки пометы из однополых щенков. Преобладание в пометах того или иного пола наблюдалось по годам. В Кировской обл. таким годом, когда на логовах чаще находили выводки волка с преобладанием самок или только из самок, был 1978 г. Этот момент представляет определенный интерес, так как изменяются взаимосвязи в волчьей семье и, более того, динамика волчьего населения, если в какой-то год в ней появляется однополый помет. Охотники пока знают лишь то, что до наступления гона волчий выводок при любом половом составе держится с волчицей. Подтверждением этому может служить и такой факт, когда в Кировской обл. в ноябре 1985 г. в одном окладе была полностью отстреляна волчья семья, в составе которой среди 7 прибылых волчат оказалось 6 самцов.

Анализ материалов о соотношении полов у щенков, представленных в монографии "Волк", свидетельствует о том, что, как правило, в выводках этого зверя несколько преобладают самцы. В самом крупном выводке волка, обнаруженном в 1929 г. в Шилкинском р-не Читинской обл., было 9 самцов и 6 самок [41]. Вместе с тем имеются существенные отклонения как по регионам, так и по годам. Например, в равнинных и предгорных районах Алтая в конце 60-х годов в пометах преобладали самцы, с середины 70-х годов - самки, в Горном Алтае все годы преобладали самки. Подобное же явление было замечено и в Кировской обл., где в 10 пометах волков, изъятых из логова в период с 1966 по 1979 г., в целом больше было самцов (51,8 %), тогда как в 19 выводках, найденных за период с 1979 по 1981 г., на каждый из них в среднем пришлось по 2,7 самца и по 3,6 самки. Отмеченный феномен многие экологи объясняют тем, что преобладание в пометах самцов - показатель благоприятных условий обитания, при которых в популяциях хищников проявляются процессы саморегуляции численности, включающие и преимущественное рождение непродуктивных особей.

Структура семьи и влияние охоты на состав популяции. Основным элементом популяции волка, представляющей условную территориальную группировку зверей (например, вятскую, валдайскую, северотаежную и т. д.), является семья, которую относят к категории сложных и для которой характерно сменяющееся соотношение по полу и возрасту. Семью составляют волк, волчица, волчата-сеголетки (прибылые), волки помета предшествующего года, а иногда и предшествующих лет (переярки). Волк-одиночка обычен в популяциях этих хищников. Однако они, как правило, составляют либо группу бродяг, либо одиночно уцелевших в какой-либо семье изгоев, т. е. заболевших, получивших увечья, состарившихся особей.

Семьи волков динамичны, в них нестабильно наличие всех трех возрастных категорий. В еще большей мере изменчивы соотношения в семье зверей различных полов и численный состав возрастных групп. Непостоянство структуры семьи обусловлено рядом причин: случаями рождения однополых особей или частичной потерей прибылых волков и переярков, гибелью матерых зверей. Сравнительно полноценной можно считать волчью семью, в которой при волке и волчице находятся 2 - 3 переярка, 4 - 5 прибылых волчат. Принимая этот критерий, надо учитывать, что процветание семей обеспечивают переярки: чем их больше, тем сильнее семья. Теоретически (т. е. при расчете по зарегистрированному максимальному приплоду - 15 особей) волчья семья может состоять из 32 особей. В охотничьей практике встречались семьи из 16 волков: 2 матерых, 4 переярка, 10 прибылых. Такая семья лишь однажды была обнаружена охотником-волчатником в Калининской обл. почти за 40-летний период его охоты на этих зверей.

Подчеркивая динамичность состава волчьих семей, нужно, однако, отметить, что при охоте на этих зверей четко прослеживается определенная закономерность, заключающаяся в том, что во всех регионах практически всегда самцов добывается больше (табл. 1).

1. Количество самцов в числе добытых волков старше месячного возраста

В составе 1450 волков, убитых в заповедниках европейской части страны, также больше было самцов - 51 %. В Новосибирской обл. среди 1667 уничтоженных волчат самцов было 56%, в лесостепных районах Красноярского края - 55 % (в составе 833 особей), а в Беловежской Пуще среди 29 волчат - 75%. Вместе с тем В. П. Макридин [118], приводя аналогичные данные, отмечает, что в обследованной группе волков (31 особь), добытых с самолета в Ненецком авт. окр. в 1951 - 1953 гг. (т. е. в первые годы применения авиации в этих целях.), самцов оказалось только 9, в 1954 г. - всего 10 среди 30 волков. В 1955 г. при добыче 72 волков самцов и самок уже было отстреляно поровну. В последующие годы преобладание самцов стало обычным. Так, на Ямале в группе из 51 волка, уничтоженной с самолета зимой 1957/58 г., самцов было 26, в сезон 1958/59 г.- Самцов 19, самок 12. Приведенные факты вполне объяснимы. Они являются дополнительным свидетельством большей природной осторожности волчицы при обнаружении опасности, о чем хорошо известно любому охотнику-волчатнику из опыта облавных охот. При анализе ведомственных данных об истреблении волков на Украине за период с 1946 по 1977 г. установлено, что звери старше года составляли большую половину всех добытых волков: 59,5 % из уничтоженных 23 473 зверей в 1946 - 1955 гг., 54,8 % при добыче 9621 волка в 1956 - 1963 гг. и 58,9% при истреблении 4897 хищников в 1967 - 1977 гг. При этом значительное преобладание взрослых волков (78,6%) наблюдалось в первом (1946 г.) послевоенном году. К 1948 г. взрослая возрастная группа волков в числе всех добытых зверей сократилась до 61,3, а к 1949 г. - до 55,8 %. С этого времени только в 1956 г. взрослых и молодых волков было добыто поровну (50,1 - 49,9 %). В Кировской обл. среди 78 волков, обследованных по ВНИИОЗе после их отстрела (в основном летом) или поимки в капканы за период с 1959 по 1979 г., зверей в возрасте до года оказалось 40 (51 %), старше года (переярков) - 13, в возрасте 2 - 3 лет - 17, старше 4 лет -8. Однако за период с 1974 по 1983 г. при круглогодичной добыче всеми способами 4524 волков взрослые особи составили 80,5 %, щенки - 19,5 %. Н. Д. Сысоев [204] среди 435 волков, уничтоженных во Владимирской обл., обнаружил: матерых - 219 (50,4%), переярков -81 (18,6%), прибылых - 135 (31%). В. В. Козлов [82] определил, что из 1301 волка, добытого в заповедниках, взрослых и переярков было 69 %. В Литве взрослые волки с переярками составили 68,1 % всех добытых хищников.

По данным В. П. Макридина [118], среди добытых в 1960 - 1961 гг. на Таймыре 82 волков взрослых оказалось 71,9%. Такое же соотношение в составе взрослых и сеголетков было зарегистрировано и при отстреле волков с самолета в Ненецкой тундре. Преобладание во всех случаях среди добываемых волков группы взрослых зверей - свидетельство постоянной истребительной нацеленности охоты на этого хищника. Меньше взрослых волков истребляется на логовах. Так, по исследованиям В. В. Козлова [83], среди 1330 волков, уничтоженных в 212 логовах в Красноярском крае и Новосибирской обл. в 1958 - 1960 гг., матерых зверей оказалось 38, что и составило 34 волчонка на каждого убитого взрослого волка.

Продолжительность жизни. Волк не относится к числу диких животных со сравнительно длительным сроком жизни. Известно сообщение о жизни волка в неволе в течение 16 лет и 5 дней [125]. По мнению Л. П. Сабанеева, волчий век должен быть продолжительнее собачьего (15 - 20 лет), так как этот зверь достигает полной возмужалости позднее, чем какая-либо из пород собак. В литературе указаны случаи достижения собаками 18 - 22 и даже 27 лет [244]. Зрелым, наиболее сильным считается волк в возрасте от 4 - 5 до 8 лет. У волчицы в этом возрасте наблюдается максимальная плодовитость. Однако при постоянном преследовании, тяжелой борьбе за существование немногие доживают и до этого возраста. Среди 80 волков добытых в Кировской обл. за последние 20 лет только одна волчица была в возрасте 7 лет и два зверя (самец и самка) в возрасте 6 лет.

Зоологи Украины [50, 134], обследовав более 500 волчьих черепов из разных коллекций, нашли всего 8, по которым возраст волков был определен в 7 - 8 лет и 168 - с возрастом от 4 до 7 лет. Изучение научными сотрудниками Института Экологии растений и животных Уральского филиала АН СССР почти 1400 черепов волков, добытых с 1921 г. в разных частях страны, показало, что только отдельные звери пережили возрастной рубеж в 10 лет. При этом больше всего волков-долгожителей обнаружено в Казахстане в пустыне Бетпакдала: по одному в возрасте 11, 12, 13 лет, два в возрасте 14 лет. Из этой пустыни поступил череп 15-летнего волка. Волк в возрасте 11 лет был добыт на Урале, в возрасте 12 лет - в Сибири и Дарвинском заповеднике.

Примерно к 10 годам зубы у волков, прежде всего клыки, стираются, желтеют, а в глубокой старости становятся тупыми и даже незаметными. С такими зубами звери живут в одиночку, отличаются крупным ростом, крайней худобой, впалыми глазами и редкой жесткой шерстью со значительной проседью. Питаются они чем придется, чаще посещают свалки, больше ловят собак. Н. А. Зворыкин [70], упоминая о добыче беззубого волка после похищения им собаки размером с большого русака, отмечает, что извлек ее из желудка зверя всю изжеванную, измятую, сплюснутую и вытянутую, только без головы, которую зверю, очевидно, все же удалось оторвать. Приводя эти сведения, я, однако, склонен считать, что сильная изношенность зубной системы не может служить признаком значительной старости волков. Степень разрушения зубов зависит от ряда причин: частоты разгрызания крупных костей, поедания крепко смершегося мяса, формы прикуса зубов у тех или иных особей. В случаях аномалии в прикусе зубы у волков быстрее стираются. По исследованиям И. Г. Гурского [50], более 46 % волков в возрасте 4 - 5 лет уже имеют аномалии прикуса, а в 7 - 8 лет - 75 %.

Рис. 3. Череп волка с зубами, разрушенными о дуги капкана

Другая и, пожалуй, основная причина сильно разрушенных зубов у волков - попадание зверей в капкан. За годы охоты в Кировской обл. мне трижды удавалось приобретать черепа волков, которые полностью или частично ломали зубы после того, как ночь или сутки старались вырваться из капкана (рис. 3). В этой же области зарегистрировано 7 случаев, когда усилия волка вырваться оказывались успешными. Обеззубевший вследствие этого волк в дальнейшем, как правило, принимается за "старого" зверя, так как потеря зубов - беда для этого хищника, она не может не приближать и многие другие признаки старости.

Болезни. С послевоенных лет волк часто стал поражаться зудневой чесоткой. Болезнь распространилась очень широко, вызывая гибель отдельных зверей. В конце 40-х годов в Калининской обл. мы набрели на чесоточного волка, залегшего под стогом сена. Зверь, не двигаясь с места, поглядел на подходивших охотников и отвернулся... Весной 1979 г. в Халтуринском р-не Кировской обл. был пойман волк с полностью облезшим хвостом, со струпьями на коже, с побитым и изреженным волосом на крестце. Этот волк пережил 50-градусные морозы.

У волка выделены возбудители бруцеллеза, туляремии, листереллеза, сибирской язвы и других заразных болезней. Среди волков северных областей обычны случаи заболевания их местной болезнью псовых - "дикованием". Известно также, что волк подвержен заболеванию бешенством, заражаясь в основном от лисиц, енотовидных собак, представителей куньих - главных носителей вируса бешенства [1]. Заболевает волк и другой опасной болезнью - чумой плотоядных. Эти болезни губительны для псовых зверей. В условиях, например, Северного Казахстана из-за бешенства численность лисицы сокращалась в 6 раз, заготовки ее шкурок - в 5, а шкурок корсака - в 9 раз. В ряде регионов выявлены сильные моры лисицы и других хищных от чумы. Однако среди волков такие эпизоотии нигде, не отмечались. Ни в лесах, ни в горах, ни в тундрах, ни в степях, ни в прошлый, ни в современный период не были выявлены достоверные случаи заметной убыли волка вследствие болезней.

Конечно, это можно объяснить тем, что при большом засилье волка объявляются кампании по его истреблению. Поэтому не с болезнями, а лишь с такими кампаниями связывается сокращение поголовья волка до размеров, при которых дальнейшее преследование этого хищника неэффективно и невыгодно. Не исключая подобную связь, я все же считаю, что более верно другое объяснение такому загадочному явлению. Оно заключается в том, что значительная гибель волка даже от бешенства невозможна в популяциях этих зверей из-за широкого рассредоточения волчьих семей. Более того, при первых же признаках заболевания, симптоме недомогания, волк, как, впрочем, и собака, инстинктивно покидает семью. Иначе говоря, при любом возникновении эпизоотических ситуаций жизнь этих хищников сложной семьей по строгим волчьим законам спасает семью от вымирания. Эта строгость характерна для природы волка, ее назначение - самосохранение вида.

Волк является носителем опасных гельминтов, вызывающих эхинококкозные, цистицеркозные, цену-розные, трихинеллезные и аскаридозные инвазии. В СССР волк заражен более чем 50 видами гельминтов. При исследовании во ВНИИОЗе 17 трупов волков, добытых в 1976 - 1980 гг. в вятских лесах, в каждом из них обнаружены гельминты, в основном аскариды и тении, а 9 зверей были поражены трихинеллами. Гельминтолог Кировского сельхозинститута А. М. Колеватова, проводя анализ выброшенного на свалку трупа волка, добытого в 1986 г. в Фаленском р-не, насчитала до 20 личинок трихинелл в 1 г мяса этого зверя. По сообщению Н. С. Назаровой [133], при обследовании волков Ненецкого авт. окр. и Беловежской Пущи была установлена поголовная зараженность их ленточными червями. При этом у 4 из 5 обследованных северных волков оказались многочисленные эхинококки. Очаг эхинококкозных волков был обнаружен в 1963 г. в Нолинском р-не Кировской обл. Волк способен переносить очень тяжелые травмы. Было прослежено, что волчица с раздробленной в сентябре картечным выстрелом передней лапой на следующий год принесла потомство из 2 волчат. При выслеживании этого зверя не было замечено, что он хромал. После ее добычи было установлено, что у нее почти все кости пясти срослись в одну крупную бугристую кость (явление экзостоза). Охотники-волчатники знают много фактов "оживания" и ухода зверей, казалось бы, сразу умерщвленных или часами после выстрела неподвижно лежавших на виду у беспечных стрелков.

Повадки. Широко известны осторожность, сметливость, понятливость волка - результат хорошо развитых органов чувств: слуха, зрения, обоняния (чутья). По мнению профессионалов-волчатников, у этого хищника совершенный слух. Кажется, что этот зверь большую часть (основную) нужной информации воспринимает на слух, дополняет ее зрением, а окончательно проверяет "кто есть кто" и "что есть что" чутьем.

Обычны повадки волка залегать где-либо поблизости деревень и выслушивать все, что их интересует: крики птиц, нашедших поживу, лай собак, встречающих прохожих, и т. д. "Я нисколько не сомневаюсь, - писал в одной из брошюр о волках Н. А. Зворыкин, - что волк, вырвавшийся из оклада во время гона, посещающий стада домашних животных, сумеет отличить голос именно того загонщика или пастуха при стаде, который вызвал в звере устрашающий рефлекс или просто помешал осуществлению его стремления. Так же волк различает вообще агрессивный голос преследующего или заметившего его человека от песни возвращающегося с работы или разговоров и покрикиваний прохожих" [70, с. 49]. Ссылаясь на опыт талантливого дрессировщика В. А. Дурова, Н. А. Зворыкин отмечает, что собака способна различать такие звуки, которые для человеческого слуха неуловимы. В этой связи он заключает, что при установленной остроте слуха собаки вряд ли слух у нее развит сильнее, чем у волка, так как высокая степень слуха волка поддерживается постоянной работой слухового органа в борьбе за существование. Особые, можно сказать, примечательные слуховые способности волка заключаются в том, что он с исключительной точностью находит место источника звука. Мне не раз доводилось убеждаться в этом, обнаруживая утром следы этих зверей, приходивших не менее чем через километровую лесную полосу на участок поля или дороги, с которого производилась вечерняя подвывка волков.

В понятие хорошего зрения у этого хищника входит способность его видеть в ночное время, замечать малейшие, а тем более подозрительные изменения привычной обстановки: нарушения снежного покрова или, например, не к месту осыпавшиеся листья и вообще любые появления необычных предметов. Высокая острота зрения подтверждается умением волка отличать по одежде и экипировке охотников от неохотников, замечать движущиеся вдали силуэты животных, мгновенно реагировать на малейшее движение только что неподвижно стоящего человека, особенно если в этом скрыта опасность. Мне помнится первая встреча с лесным волком, который лениво передвигался по заячьей тропе и вмиг исчез, как только я чуть качнул стволами ружья.

О чутье волка сложилось мнение, что оно не лучше, чем у собак, но, видимо, не может сравниться с чутьем хороших, специально натренированных подружейных собак. Согласно исследованиям С. А. Корытина [88], по способности ориентации с помощью обоняния на первое место следует поставить волка, затем енотовидную собаку, потом лисицу, а на последнее - песца. Как у всех псовых, чутье волка определяется многими обстоятельствами: погодными условиями, состоянием самого зверя (усталый, бодрый, старый), индивидуальными способностями к дифференцировке "нужных" запахов (запахов жертв и предметов, представляющих опасность). Тем не менее подойти к волку по ветру почти невозможно. Этот хищник чувствует через метровую толщу снега капкан с запахом ржавчины или рук человека. При благоприятных обстоятельствах волк может зачуять жертву очень далеко. Так, однажды в ветреный неморозный февральский день 9 волков, проходя руслом узкой, крутобережной реки, учуяли лося, лежавшего почти в 100 м от берега, в ложбине, окаймленной густым ивняком. Звери тотчас поднялись наверх и, тут же разделившись на 3 группы, ползком по глубокому снегу приблизились к лосю, которого с берега невозможно было увидеть. Прикончили они его прямо на лежке.

В. В. Козлов [83] описал, как, продвигаясь стороной вдоль неширокой полосы кустарника, волк примерно с 65 м зачуял трех косуль, открыто лежавших на противоположной стороне этой полосы. Повернув под прямым углом, он приблизился к кустарнику, точно определил место лежки зверей и далее прокрался к ним ползком по открытому пространству, используя встречный ветер. В тундре волк, обычно передвигаясь против ветра, причуивает стада северных оленей за несколько километров [118]. В морозную погоду обоняние у волков как бы выходит из строя. На биостанции ВНИИОЗа С. А. Корытиным опытным путем было установлено, что при температуре минус 15 - 20 °С чутье у этих зверей резко слабеет, это характерно и для зверовых собак. Однако и при таких условиях надо иметь в виду, что острота слуха, зрения и обоняния волка - комплексный показатель, во многом зависящий от того, на что в данный момент настроен зверь: как избежать опасности, найти пищу, сородичей и т. д. Сытый или ненастороженный волк порой оказывается беспечным. Вятский охотник, заметив однажды в 200 м от опушки леса открыто спавшего в поле волка, снял сапоги и в носках, медленно двигаясь напрямую по снегу, подошел к зверю на убойный выстрел. Волк до этого несколько раз поднимал голову, пристально всматривался в замиравшего на месте охотника и резко вскочил лишь тогда, когда тот приблизился примерно на 50 м. Убитой оказалась рослая упитанная волчица - переярок. Этому трофею охотника журнал "Охота и охотничье хозяйство" посвятил иллюстрированную публикацию "Босиком за волком" (1973, № 4, с. 22).

Иными бывают реакции на опасность у пуганых особей. В страхе волк словно лишается качеств разумного зверя, которые придают ему слух, зрение, обоняние. Обусловленное многолетним преследованием осторожное, подозрительное отношение волка к необычным (незнакомым) предметам вызывает у него и страх к ним, и как бы "запретное" любопытство.

У чаще преследуемого волка сильнее реакция страха при обнаружении, например, банки, тряпки, газеты, если они впервые встречаются на его пути. Это их губит, но порой и спасает.

Самое, видимо, опасное для волка - лишиться чутья. К такому заключению я прихожу в результате многолетних наблюдений за поведением на охоте собак. Собака, воспитываемая со щенячьего возраста, может видеть и отлично слышать меня в поле или в компании охотников, но, чтобы окончательно (наверняка) удостовериться - я ли это, время от времени обязательно коснется носом одежды.

Волку свойственны определенные способности к наблюдательности, оценке той или иной возникающей ситуации и принятию необходимых решений: бежать, затаиваться, отвлекать, нападать и т. д. При этом ему свойственна и хорошая память; он надолго запоминает места удачной охоты или места, где что-то грозило бедой. В отношении памяти волк, возможно, даже превосходит легавую собаку, которая в нередких случаях даже через год уверенно направляется в то место, где ее взволновала ранее найденная дичь.

Опытными охотниками давно подмечейо, что волк запоминает и быстро находит когда-то занесенную снегом лыжню, санную или тракторную колею. Свежая лыжня по целине воспринимается им как событие, равносильное встрече с человеком. Этот зверь внимательно относится к своим и чужим следам, но особенно к тем точкам (предметам), где животные оставляют мочу. Появление таких мочеточек в определенных местах - результат врожденной привычки волка отмечать (маркировать) свое пребывание (местообитание). В этом проявляется стремление зверя как бы оконтуривать территорию, занимаемую им. Каждый волк имеет свой индивидуальный запах, запоминаемый другим зверем, если они когда-то сумели обнюхаться. Следовательно, мочеточка - это важнейший передатчик информации о том, кто здесь был, и о том, проходили ли здесь другие сородичи. В образном представлении волк живет в мире запахов, думает категориями запахов. Подтверждений подобному представлению у охотников накопилось немало, имеются они и у американской натуралистки Лоис Крайслер. Воспитывая на лоне природы ручных волчат, она подметила, что сразу же оказалась "...чужая для них в своей новой рубашке, ботинках и прошедших химчистку, брюках" [91, с. 119].

Западногерманский натуралист Вернер Фройнд, изучающий природу волка непосредственным общением с ним в разных стаях, отмечает: "от кого не пахнет стаей, тот не выйдет из загона нетронутым". Сам Вернер, уподобляясь волчьему образу жизни, посещая стаю, надевает "ее" комбинезон. Он же свидетельствует, что ни один волк никогда не пожалеет побежденного в борьбе за власть; побежденный изгоняется из стаи (Волк среди волков. Неделя, 1986, № 45).

Охотников, да и неохотников, давно интересует вопрос: рассуждает ли волк. К сожалению, многое из того, что касается ума зверей, до сих пор является спорной темой и не выходит из стадии изучения, умозрительных заключений или представляет чисто эмпирические построения. Вследствие этого некоторые особенности или "случайности" поведения волка, замечаемые охотниками, обычно воспринимаются как небылицы. По той же причине об уме и поведении волков еще больше надуманных историй. Видимо, поэтому Л. П. Сабанеев, высмеивая натуралистов прошлого века, считавших якобы преднамеренным поедание волком земли перед нападением на лошадей (для большей тяжести), скрадывание жертвы под прикрытием опять-таки преднамеренно взятого в зубы шаровидного куста и т. д., в целом низко оценивал умственные способности этого хищника. По его мнению, уловки волка - всего лишь стереотипное заманивание глупых собачонок, как и нападение на стадо с нескольких сторон. Этот ученый почему-то считал, что природная трусость - главный движитель поведения волка, "...в зубах и ногах весь ум его... потрясающая наглость и дерзость до безрассудства - порождение голода" [185, с. 275].

Л. В. Крушинский в труде "Биологические основы рассудочной деятельности", доказывая способность высших позвоночных животных к элементарной рассудочной деятельности, предполагает, что животные живут не только в мире воспринимаемых ими предметов и явлений природы, но и тех законов, которые связывают элементы и явления окружающей среды. Поэтому рассудочную деятельность разных групп животных он рассматривает даже не как способность к улавливанию причинно-следственных отношений, а именно как способность к постижению законов, связывающих элементы среды. В пояснение данной трактовки следует сказать об опытных доказательствах, к примеру, того, что животные с достаточно развитой рассудочной деятельностью никогда не предпринимают попыток проникнуть через какой-либо непрозрачный предмет (ширму), за которым на их глазах была скрыта приманка. Это и рассматривается, как проявление одного простейшего эмпирического "закона", сформулированного как "закон непроницаемости непрозрачных предметов". Совершенно очевидно в связи с этим явлением, что животные знают свойства непроницаемости непрозрачных предметов и обходят их, чтобы овладеть приманкой.

Таким образом, современное учение об уме животных допускает способность их сразу, без специального обучения, принимать решения к адекватному выполнению поведенческого акта. В этом, по Л. В. Крушинскому, и заключается уникальная способность рассудочной деятельности как приспособительного механизма в многообразных, постоянно меняющихся условиях окружающей среды. Он подчеркивает, что поведенческий акт строится на базе трех основных компонентов высшей нервной деятельности: инстинктах, обучаемости и рассудке и что в повседневной жизни поведение животных представляет интегрированный комплекс всех этих компонентов [93, 239]. Собака, а следовательно, и волк действительно проявляют способность предугадывать или в своем роде прогнозировать возникающие события (явления). Комментируя в связи с этим литературные примеры целесообразного поведения охотничьих собак, этот ученый укрепляет сложившееся мнение охотников о том, что хорошая добычливая собака та, которая обладает элементами разумной инициативы на охоте, т. е. в результате своего индивидуального опыта понявшая основные простейшие закономерности, приводящие к обнаружению и добыванию дичи в многообразных условиях окружающей среды (Охота и охотничье хозяйство, 1968, № 11).

Приведенное высказывание подтверждает, что в общей теории о поведении животных не отрицается роль их жизненного опыта и это важно для понимания тех или иных повадок и действий волка. Л. П. Сабанеев отмечал: "Конечно, опыт имеет, как и везде, важное значение для волка, и только неопытностью можно объяснить известную всем охотникам смелость переярка, т. е. годовалого волка" [185, с. 276]. В том же отношении еще более убедительно пересказанное А. Н. Формозовым сообщение канадского эколога Уильяма Пруитта о никогда не видевшем людей тундровым волке с о-ва Дэвон (расположен на вершине Баффинова залива, западнее Гренландии): "Волк потрясающий!... Он подошел близко, принюхивался и явно хотел поиграть, как собака. Заметив на снегу мои варежки, он схватил их и тут же стал трепать. Чтобы выручить варежки, мне пришлось бросить снежком в морду волка, и он их оставил". Таково поведение волка-"дикаря", который никогда еще не встречался с коварством людей. Именно с такими волками, отличающимися ярко выраженным исследовательским рефлексом, имели дело наши далекие предки, сумевшие их приручить, а затем начать выведение собачьих пород [219, с. 85].

О том, насколько совершенным может быть поведение опытных волков, постоянно преследуемых человеком, можно судить по наблюдениям, проведенным мной во время охот на этих зверей в Кировской обл. В сентябре 1962 г. в заросшем еловым лесом логу был обнаружен выводок волков: волк, волчица и 7 прибылых. Лог представлял многокилометровую неширокую (300 - 400 м) полосу, извивающуюся среди полей. Логово зверей находилось в 1,5 км от д. Свиньи Унинского р-на. В деревне не было местных охотников, а приезжие редко наведывались в эти края. Видимо, поэтому волчата для своих "игровых площадок" выбрали закрайки лога, используемые под сенокос. С сеном здесь управлялись только женщины, с которыми часто находились подростки и дети. Во время уборки сена звери настолько привыкали к людям, что затевали игры не далее 50 - 70 м от них. Но с первым же появлением охотника на "игровой площадке" и вечерней засидкой на одной из них волки перевели все потомство в смежный лесной отъем. На вабу вечером они не ответили, хотя находились всего в километре от прежнего места обитания. Утром ответ их на вабу едва был услышан. Ваба производилась до восхода солнца с покинутого семьей логова.

Чтобы определить точное местонахождение переселившихся волчат, решили вновь их вызвать с восходом солнца. Для этого вабильщик расположился у края леса, от которого до самой деревни простиралось обширное клеверное поле. Выводок с волчицей тотчас дружно ответил на вабу. Примерно через минуту волчата очутились на полянке, узкой 20-метровой полоской вклинившейся в лес. Было видно, что волчатам тесно на этой полянке, они все время перемещались и настороженно принюхивались, но ни один из щенков даже не пытался выйти на край поля. Через минуту среди волчат появилась волчица. Вроде бы не замечая их, она подалась к краю поля, где резко замерла, как только зачуяла след охотника. Тотчас послышалось негромкое короткое фырканье, и волчата молниеносно исчезли с поляны. Следом за ними легкой рысцой скрылась в лесу и волчица.

Последующие попытки выгнать волков из этого леса на стрелковую линию были безуспешными, хотя поздно вечером удалось заметить, что волчица вышла из леса в поле и отправилась на охоту. На следующее утро старания опытного вабильщика вызвать волков на вабу также не увенчались успехом. Правда, один волчонок, как нам показалось, пытался заголосить, но с первого, чуть слышного звука, был остановлен волчицей. По настоянию вабильщика облавная охота была повторена. Результаты ее - три убитых волчонка.

На следующий день уцелевшие волки очутились в том же логу, но уже в 3 км от ранее обжитого места. Для новой остановки они облюбовали короткие, крутые, густо заросшие таволгой распадки с непролазной елово-пихтовой крепью. В ней и были укрыты прибылые волчата. Затем волк и волчица начали следить за действиями охотников. Складывалось впечатление, что оба зверя каждое утро поджидали нас в закрайке лога возле затаившегося выводка: в течение недели то волк, то волчица, то оба вместе показывались у лога, а затем удалялись. Один из волков, по-видимому самец, на наших глазах иногда отходил в поле, где укладывался на копну полусгнившей соломы, сложенной в 200 - 250 м от лесного закрайка. Зверь по часу лежал на этой копне или сидел возле нее. Окружить его, а также и скрасть не удалось. В итоге за неделю упорной охоты здесь случайно был добыт еще волчонок. Впоследствии от жителей деревни стало известно, что после нашего отъезда первые два дня взрослые волки вели себя беспокойно, т. е. так, словно бы разыскивали охотников. Один из волков был замечен в деревне, где мы останавливались на ночлег.

Своеобразным было поведение волка-одиночки, которого мы выслеживали в Нолинском р-не ранней зимой. Здесь, в лесном острове у д. Варнаки, обитал странный волк. Он много передвигался по проселочным дорогам, часто посещал скотоводческие фермы, не боялся появляться возле жилых домов, без опаски подходил к скирдам соломы и т. п. Следы этого зверя нередко встречались на маршрутах других волков, но ходил он по следам сородичей лишь через 1 - 2 дня после их прохода. Особенно его привлекали проезжие дороги возле опушек лесов. Здесь волк привычно и смело сворачивал под какое-либо дерево или куст, если под ними находились фекалии человека, причем зверь причуивал их глубоко под снегом.

В один из декабрьских дней 1965 г. мне с группой охотников удалось напасть на след этого волка. Падал снег, и поэтому свежий след показывал, что зверь где-то недалеко. Окружая место, куда вели его следы, мы вышли к опушке леса с густой старой елью у края ложбинки. Чуть раньше нас к этой же ели ложбинкой по целине выехал трактор со скирдой снега на волоке. Лежка волка оказалась под старой елью. Однако он не покинул ее, хотя след грохотавшей машины прошел в 12 м. Зверь поднялся, когда вся наша группа проследовала по тракторному следу мимо ели. Под прикрытием мелкого ельника он шагов на 70 незаметно отбежал в глубь леса, а затем быстро пересек узкую ложбинку и скрылся в чаще. Примерно через час участок леса с густым подлеском, где остановился волк, был офлажен, на что хватило 2-километровой нити флажков. Сразу же начали загон. Однако до темноты никому из охотников увидеть волка не удалось. Утром при проверке оклада было установлено, что зверь вышел ночью к знакомой ложбинке и своим же следом пересек линию флажков. После этого он направился в поле, где сначала принялся мышковать, а потом перешел к навозным кучам на скотоводческую ферму. Здесь поживился не одним, видимо, последом, а насытившись, тем же полем отправился к зафлаженному лесу. Попетляв немного возле ложбинки, волк своим следом вновь через флажки ушел в оклад.

В течение нового дня все наши попытки взять его в окладе были безуспешными. Зверь удивительно умело использовал густой подлесок, чтобы не быть на виду у загонщика и не попасть под выстрел. Караулили обложенного зверя 5 охотников, они все стояли, казалось бы, на самых верных лазах. Интересно, что в процессе охоты я был перемещен в крепь, где волк уже трижды проходил своим следом. Но как только возобновился загон, он в метре прошел от моего прежнего стрелкового номера у линии флажков и пересек при этом небольшую полянку.

В середине дня, уходя от загонщика, волк дважды пересекал линию флажков, однако каждый раз возвращался в оклад на участке, где флажки проходили по сравнительно чистым местам. При этом выходной его след через флажки был таким, как в окладе, - неширокий, спокойный шаг. Входной же след сильно отличался. По нему было видно, что волк медленно подкрадывается к линии флажков. Возле флажков он останавливался и прислушивался, а затем быстро устремлялся в лесную крепь. Под вечер мы попытались взять этого волка со снятой линией флажков, но и эта попытка ничего не дала. Погиб этот, словно бы, утративший страх волк в начале весны. Он попал все же в капкан, поставленный старым охотником-волчатником на отбросах у животноводческой фермы. Зверь был сильно истощен, почти все зубы давно были разрушены, видимо, о дуги капкана...

Рассмотренные примеры подтверждают, что в рассудочном поведении волков проявляется прежде всего опыт, а затем страх. По мнению А. Н. Формозова [217], у этого высокоорганизованного хищника легко, нередко с первого опыта образуются прочные условные рефлексы, помогающие ему правильно оценить обстановку. Важен и родительский опыт, передаваемый потомству. "Длительное пребывание волчат с родителями, - признает Л. В. Крушинский, - способствует приобретению волчатами многообразных навыков добывания пищи и избегания опасности" [93, с. 193].

Этологи выделяют 3 формы реакции на опасность. При первой поведение волка диктуется оборонительным рефлексом. Он образуется с первого раза, если волк уходит от погони, вырывается из капкана, съедает отраву, попадает под выстрел, нарывается на засаду. С таким обостренным оборонительным рефлексом, обусловленным болевым раздражением или сильным испугом, волк отличается крайне осторожным поведением, пониманием, какой предмет или действие грозит бедой.

Вторая форма - притупление осторожности, ослабление ориентировочного рефлекса. В этом случае волк, обнаружив какой-либо необычный для него предмет (например, охотничьи флажки, варежки на снегу и т. д.), вначале боится и сторонится его, т. е. проявляет резко выраженную ориентировочную реакцию. Через какое-то время зверь привыкает к предмету и порой даже перестает обращать внимание на него. Так прекращается отпугивающее (устрашающее) воздействие на волка лыжни, флажков и других предметов, первоначально вызывавших реакцию подозрительности. Новая, нередко более сильная боязнь подобных предметов может возникнуть у волка уже как результат ассоциации с тем или иным предметом конкретной беды: ранения или испуга от выстрела на линии флажков, обнаружения капкана возле лыжни или других следов человека и т. д. Однако это не значит, что подобным образом ведут себя все волки. Среди них появляются смелые, опытные звери, которые, преодолев, например, раз или два линию флажков, усваивают, что сама по себе она не страшна. Более обычны все же робкие особи, для которых та же линия флажков бывает прочной, непреодолимой преградой, даже если к переходу через нее их побуждают примером сородичи.

Третья форма реакции волка на грозящую опасность заключается в том, что он, видя, что привело к гибели сородича, стремится потом вести себя так, чтобы не наскочить на засаду, не попасть под выстрел, не угодить в капкан, не взять отраву. Ярким примером такой поведенческой реакции хищника, постигшего опасность умозрительным путем, может служить известная манера бывалого волка поедать выложенную приваду лишь после того, как она опробована собаками и птицами.

Все это важно учитывать при охотах на волка и при организации охраны поголовья скота на выпасе или на животноводческих фермах. Не следует допускать, чтобы зверь усваивал недостатки разных способов охоты. Он не должен привыкать к предметам, которые могут настораживать и отпугивать его. Естественно предположить, что среди волков осторожнее и понятливее те особи, у которых лучше развиты слух, зрение, обоняние и что лишь эти органы чувств позволяют волку распознавать разную степень опасности. Однако есть примеры настороженного поведения волка, которые трудно объяснить тем, что воспринятая им опасность явилась следствием тонко развитых органов чувств. Так, при облавных охотах на волка не раз подмечалось, что матерый зверь, многократно побывавший в крутых переделках во время облав, редко становится трофеями умелых охотников, хотя им, как правило, доверяются наиболее надежные волчьи лазы. В то же время такие охоты почти не обходятся без того, чтобы какой-либо малоопытный охотник, или так называемый "охотник по случаю", не оказался раззявой, т. е. не прозевал бы выход к флажкам, а то прямо на выстрел таких вот "мудрых волков". Опытные охотники-волчатники Калининской обл., упорно истребляя волка в послевоенное время, засвидетельствовали и такую весьма интересную прозорливость сторожкого зверя.

Из одной небольшой деревни в другую, большую, в школу возили на подводе детей. По дороге в утренних сумерках им часто встречался волк, повадившийся здесь навещать скотомогильник. И каждый раз при приближении подводы зверь сходил с дороги, отдаляясь метров на 30-40, иногда садился, пропуская детей. По требованию родителей в деревню были направлены охотники, чтобы ликвидировать "подозрительного и вообще опасного зверя". Ознакомившись с ситуацией, охотники заключили, что на сей раз дело очень простое. Они решили переодеть одного из охотников в одежду прежнего возчика (женщины) и направить его на подводе с детьми. Завершение этой уловки было таким: волк при первом же приближении подводы с детьми, управляемой замаскированным в женскую одежду охотником, удалился от дороги на 200 м...

Анализируя эти любопытные случаи, есть основание считать, что подобную "разумность" в поведении волка можно объяснить или проще объяснить способностью опытного зверя улавливать определенное настроение (душевное волнение, эмоции) людей. Ведь нетрудно представить, сколь же напряженным было состояние группы детей, сидевших теперь не с возницей, а с охотником, когда они наблюдали приближение волка. Известно также, что страстный охотник, подстерегая волка с ружьем в руках, - это предельно напряженный человек. Малейший шорох или чье-либо мельканье - и его, как говорится, словно "током пронизывает".

Зная, что уровень эмоциональности людей безусловно различен, правомерна гипотеза о способности волка воспринимать и детерминировать (различать) энергию, источником которой являются биохимические процессы, возникающие в органах, обусловливающих эмоциональную возбудимость людей. О подобной способности профессионалы-волчатники догадывались очень давно. Так, В. А. Венцеславский, описывая предосторожности, с какими прежде готовилась облава на волка, отмечает: "...дабы убедиться в точности: здесь ли гнездо или переселилось в другое место, вабильщик, переодевшись в крестьянское платье и заткнув за пояс топор, чтобы не дать заметить себя серым друзьям с подозрительной стороны, идет преравнодущно (разрядка моя - М. П.) в самый центр их жилья..." [24, с. 33], не опасаясь, что звери заподозрят недоброе.

В настоящее время проблема биологической энергии, феномен так называемого "биологического поля", служит предметом широких научных дискуссий, освещаемых в периодической печати. Существование такого "поля" как своеобразного явления не получило научного подтверждения. Однако вот что сообщила газета "Советская Россия" в номере за 2 апреля 1986 г., комментируя феномен биополя, обсуждаемый в публикациях "Вестника" АН СССР. Учеными, говорится в комментарии, вскрыты и подробно описаны электрические и магнитные поля, а также инфракрасное, радиотепловое, оптическое излучения, генерируемые человеком. Каждый из них окружен этой невидимой для глаза физической оболочкой. Более того, в самих же таких излучениях, исходящих от живых объектов, заключена информация об их состоянии. Очевидно, что активно развиваемый таким образом многоплановый интерес к биоэнергии животных приблизит нас к объективному объяснению многих загадочных случаев поведения волка и что наука о биофизических полях позволит со временем вскрыть также подлинную роль самого этого явления в жизнедеятельности диких зверей, преследуемых человеком для истребления.

Гибридные волки. Явление гибридизации, происходящее между волком и собакой, представляет большой научный и практический интерес. Известно, что волк - родоначальник собак, что эти звери скрещиваются между собой и что гибридное потомство сохраняет способность к дальнейшему размножению. Признаком появления волко-собачьих гибридов служит обычно наличие в выводке волка особей с нетипичной окраской меха: чаще черной, рыжей, пегой, реже белой. В этой связи следует заметить, что как в зоологической, так и в пушно-меховой товароведческой практике черных, рыжих или белых волков обычно принято относить к меланистам, хромистам, альбиносам, т. е. к животным с аберративной окраской меха или, что равносильно, к животным-выродкам. Однако в отношении волка это, как видно, не всегда является правильным. Черные волки известны с очень давних времен. Знаменитый историк XVI в. Павел Иовий Новокомский, говоря о Московии того периода, отмечал, что основную ее часть занимают огромные леса, в которых водятся "необыкновенной величины медведи и страшные большие черные волки"^*. О белых и черных волках, встречавшихся на Печоре в XVII в., упоминает и Н. Кутепов^**. Такие волки появлялись, очевидно, всегда. Читая Вестник зоологического сада (№ 2 за 1909 г.), находим в нем сообщение о подарке Московскому зоосаду черного волка-самца, взятого в выводке из 5 волчат, среди которых только один был с черной шерстью. Логово волчицы, где его взяли, было найдено в 1906 г. близ с. Островки Чернского уезда Тульской губернии. В неволе этот зверь по-волчьи никогда не выл, но лаял отрывисто, как крупная собака. В сентябре 1907 г. зоосаду была пожертвована пара разнополых черных волков-сеголетков, доставленных из Оренбурга. Черная окраска их меха отличалась значительной проседью, в особенности на спине, но подпушь была серой, а на лапе у одного из них была белая шерсть.

^* (Библиотека иностранных писателей о России. - Т. 1.- Спб., 1836.- С. 93. )

^** (Кутепов Н. Великокняжеская и царская охота на Руси с X по XVI в. Изд. 2-е. - Т. 1, - Спб. 1896.- С. 27. )

Ч. Дарвин, исследуя происхождение собак, помимо ссылок на многочисленные факты скрещивания их с волками, отмечал также, что во Флориде, например, черная волчья собака индейцев отличается от туземных волков только тем, что лает. Важное значение он придавал тому факту, что у черных собак с желтоватыми ногами, какой бы породы они ни были, почти всегда есть желтоватое пятно у верхнего и внутреннего угла каждого глаза, подчеркивая, что и губы обыкновенно окрашены также [58].

В публикации И. Г. Гурского [51] содержится наиболее полная подборка литературных данных о появлении черных волков. В ней подчеркивается, что А. А. Черкасов (1867), упоминая в "Записках охотника Восточной Сибири" о черных волках-выродках, или "князьках", в то же время писал, что сибирские промысловики, зная о скрещивании волка с собакой, не связывали появление черноокрашенных зверей с гибридизацией. Позднее Л. П. Сабанеев [185] утверждал, что черный волк - это плодовитый ублюдок от волка и собаки. В прошлом волка с нетипичной (черной, рыжей) окраской меха добывали в Крыму, Харьковской обл., Восточных Карпатах, часто в Забайкалье и верхней части Амура. В 1927 г. П. А. Ман-тейфель в Московском зоопарке экспериментально доказал возможность получения волчье-собачьих гибридов.

В начале 50-х годов в южных областях европейской части страны участились случаи появления одно-пометных серых, рыжих и черный "волчат". Шкурки их нередко направлялись на экспертизу во ВНИИОЗ, где П. А. Мантейфель, возглавлявший научное руководство, сам этот факт рассматривал, как естественное следствие истребления волка. За период с 1959 по 1963 г. сюда поступило 327 спорных волчьих шкур. Из них только на 142 шкуры институт мог дать более или менее гарантированное заключение о их принадлежности волку. Интересно, что в числе спорных на экспертизу поступали белолапые, белобрюхие, бело-мордые и белохвостые щенки вятского волка, при

опытном доращивании которых эта белесость у них постепенно полностью исчезала. Поскольку исход экспертизы спорных шкур определял, будет или нет выплачена охотнику премия за истребление зверя, ВНИИОЗ предпринял попытку разработать объективные показатели отличия шкурок волчат от шкурок собачьих щенят. Результаты работы оказались безуспешными ввиду кровного родства волка и собаки.

К началу 70-х годов сообщения о появлении гибридного, в том числе и черного, волка значительно участились. В 1967 г. Главохота РСФСР официально уведомила ВНИИОЗ о росте случаев отстрела охотниками светло-рыжего волка, губящего скот в Новосибирской, Пензенской и Оренбургской областях. При сдаче шкур этих волков на пушно-меховые базы их засчитывали как шкуры собак, тем самым лишая охотников премии. География таких сообщений быстро росла. Сведения о гибридных волках были получены институтами из Алтайского края, Мордовской АССР, Актюбинской обл., Латвии. Большая часть сообщений поступила от охотников Волгоградской и особенно Саратовской областей. О появлении гибридных волчат во Владимирской обл. было сообщено журналом "Знание- сила" (1975, № 12), в Ленинградской - учеными ЗИН АН СССР [26].

В 1984 г. Казанская заготовительная сбытовая база, направляя во ВНИИОЗ пять "волчьих" шкур с черной, несколько лохматой шерстью, но с типично для волков седым волосом на мордах, обратилась с просьбой подтвердить их принадлежность к гибридным животным.

Охоткорреспондент ВНИИОЗ из Чарышского р-на Алтайского края написал об отстреле им в мае рыжей волчицы, а также о всех случаях встреч выводков светло-рыжих волчат в окрестностях с. Бещелак и в балках на летних пастбищах в районе с. Березовка. Выводок из 7 волков рыжей масти уничтожил здесь возле мараловодческого совхоза 7 жеребят. В Урюпинском р-не Волгоградской обл. обитание первых трех гибридных волков было установлено лишь при их отстреле, организованном только потому, что эти "волки" задрали здесь двух жеребят и поранили корову.

По сообщению другого охоткорреспондента из Новоузенского р-на Саратовской обл. Ф. С. Зайцева, в феврале 1964 г. волчица увела у чабана кобеля-овчарку, который вернулся к хозяину через 2 недели. В июле того же года было обнаружено логово этой волчицы, в котором находились 10 волчат размером с лисицу. У трех щенков была светло-рыжая окраска. меха, у двух-черная, у трех - пестрая (пегая), у одного - дымчато-тигровая и еще у одного - типичная волчья окраска (темно-серая). В феврале 1965 г. волчица опять увела этого кобеля. Потомство ее было обнаружено лишь поздно осенью. Оно состояло из 8 разномастных волчат. Они проникали в кошары, где загрызали овец. Двух волчат из этого выводка удалось застрелить, еще один был задавлен автомашиной. Первые два имели дымчатый с полосами (тигровый) мех, третий - светло-рыжий. В феврале 1966 г. кобель был взят на привязь, а на волчицу чабан устроил засаду. На шестую ночь она близко подошла к месту привязи пса и попала под выстрел... Волчица оказалась беззубой.

Следует отметить, что в годы частого появления гибридного волка имело место нарастание в угодьях бродячих и одичавших собак. Это неожиданное явление буквально захлестнуло южные регионы страны, в частности Молдавию, где наблюдаются единичные заходы волка. В 80-х годах в этой республике стали отстреливать до 50 тыс. собак. В 1987 г. заготовки собачьих шкур возросли здесь до 29,9 тыс. шт. против 6,6 тыс. шт. в 1980 г. К сожалению, специалисты охото-хозяйственных организаций не смогли предвидеть, сколь большим может быть нашествие в природу собак и не придали значения способности волка создавать гибридные семьи. Лишь с появлением их было начато изучение этого природного феномена. Наиболее подробные сообщения о волко-собачьих гибридах, появившихся в Воронежской и Белгородской областях, получили известность в публикациях Л. С. Рябова [176 - 180]. Он установил, что в Воронежской обл. наибольшее количество очагов гибридных волков пришлось на 60-е годы, когда этот хищник находился на грани полного истребления. Обстоятельства, при которых наблюдалась гибридизации волка, были различными.

Характерным было одно - инициативная роль волка в спаривании с собаками и общее миролюбие их по отношению к собакам в период депрессии численности. В частности, имел место случай, когда зимой 1971/72 г. на окраине с. Окнаровка Кантемировского р-на к кобелю немецкой овчарки, привязанной у фермы, неоднократно приходила волчица и призывала его воем. Находясь на противоположном берегу реки, она поднималась на задние лапы, подпрыгивала, заглядывала в ту сторону, где был привязан пес. В Каменском р-не засвидетельствован другой факт, когда хромая волчица при наличии волков в этом и соседнем Подгорянском р-не явно тяготела в зимнюю пору к собакам и в течение двух лет подряд приносила потомство от них. Впоследствии по мере увеличения численности зверей гибридные волки предпочитали охотиться преимущественно на собак, но все же в феврале нередко вновь составляли с ними гонные пары. С общим увеличением поголовья волка явления его гибридизации прекращались. К 80-м годам Л. С. Рябов зарегистрировал 22 выводка гибридного волка: 13 - в Воронежской и Белгородской областях,. 2 - в Краснодарском крае, 6 - в Одесской обл., 1 - в Латвии. До 60-х годов во всех этих районах обитали единичные волки, рост их численности возможно связан с нечистокровностью здесь новых популяций зверей. Поэтому весьма примечательно, что среди обследованных 44 гибридных щенков с черной и черно-бурой окраской меха оказалось 32 %, с черно-бурой и серо-бурой с белыми пятнами по телу (в том числе и на кончике хвоста) - 30, с буровато-серой - 27, с рыжеватой с белыми пятнами и без них - 9, с темными пятнами на лапах - 2 %. Преобладание черно-окрашенных зверей может свидетельствовать об интенсификации пигментации у гибридных форм этих хищников. Не исключено, что это явление - природная закономерность, показатель высокой жизненности семейства псовых, подтверждаемой и результатами разнопородного скрещивания охотничьих собак.

Однако признаки повышения жизненности могли или должны были появиться не только в окраске, но и в показателях массы, а также и в размерах гибридных волков. Но применительно к рассматриваемой гибридизации явления гетерозиса, видимо, сказались в основном на габитусе собак. И. Г. Гурский [51], описывая волко-собачьи гибриды, добытые в Измаильском, Белгород-Днестровском, Березовском, Кодымском, Николаевском и в ряде других районов Одесской обл., отмечает, что взрослые звери из Березовского р-на по размерам несколько уступали чистокровным волкам, хотя, как и молодняк, были хорошо упитанными и производили впечатление сильных и здоровых животных. Самый крупный гибридный волк-самец при длине тела 124 см весил 38 кг (в среднем по трем особям - 34,3 кг). По облику этот волк был похож на собаку черной масти с белыми пятнами на пальцах и груди, но размеры его превосходили размеры собак всей округи, где обитал этот зверь.

Нужно учитывать, что южноукраинские волки в основном мелкие (средняя масса 36,3 кг). Поэтому при скрещивании с собакой представителя рас или подвидов более крупного волка разница в массе между гибридным и чистокровным волком должна быть еще большей. Поэтому мельчание последних более всего должно касаться лесного волка, так как в населяемых районах редко встречаются крупные беспородные собаки. Масса же крупной западносибирской лайки редко превышает 30 кг (средняя масса кобеля 23 кг). Известная мне рекордная масса крупной вятской гончей - 40, обычная - 30 - 35 кг.

Сообщаемые И. Г. Гурским [51] и Л. С. Рябовым [183] результаты наблюдений за развитием гибридных щенков позволяют заключить, что потомство от волчицы, вязавшейся с дворовой собакой, обычно больше походит на волка, причем либо со щенячьего возраста, либо по мере взросления. Все взятые из природы гибриды (примерно первого и второго поколения по собаке) как в детском возрасте, так и во взрослом умели выть и взбрехивать только по-волчьи, а через несколько поколений и все видимые признаки гибридности волка исчезали.

Попытки приручения волчье-собачьих гибридов, как правило, были безуспешными. Выкормыши, взятые из логова, подолгу оставались дикарями. Подросшие особи во время прогулок вели себя настороженно, сторонясь незнакомых людей. Если они лаяли, то глухо, как-то не по-собачьи. Будучи на привязи, проявляли неукротимость, рвали цепи, перегрызали ремни. Оставленные в жилых помещениях, уходили через окно, разбивая стекло; в вольерах старались сделать подкоп. Отпущенные на свободу, по обыкновению убегали. Те же гибриды, которых удавалось укротить, проявляли привязанность лишь к своему воспитателю. Вместе с тем даже прирученные особи оставались безудержными душителями домашних птиц и только отдельные из них не трогали живность на усадьбе, где сами жили.

Таким образом, наблюдавшаяся с конца 50-х годов широкая очередная гибридизация волка на больших территориях нашей страны не породила животных, нужных для хозяйственной практики. Но она, содействуя сохранению вида, одновременно способствовала возрастанию нечистокровных популяций волка. В. 60-х годах увеличение численности таких хищников проявлялось в их нетипичной окраске и мельчании. Не исключено, что чистокровность современного волка, в том числе и полярного, в большинстве или вообще - относительная.

В этой связи нелишне отметить, что, по сообщениям зарубежных зоологов (Francisco Fonseca, 1982; Luigi Boitani, 1982), в Португалии, Италии, Испании уже проблематичным стало сохранение местного генетически чистого иберийского волка. Причина - засилье бродячих и одичавших собак. В Италии, например, в областях, где средняя плотность волка исчисляется в одну особь на 100 км², на ту же площадь приходится 24 - 82 дикие и 150 - 300 бродячих собак. Считается также, что из 3,5 млн собак, находящихся у итальянцев, около 850 тыс. ежегодно бродяжничают в сельской местности, живя и в одиночку, и стаями по 20 - 30 особей. Они составляют своего рода резерв 80-тысячного поголовья диких собак, лишь случайно контактирующих с человеком.