Настоящие, или речные, утки

С настоящими, или речными, утками большинству охотников нашей страны приходится встречаться наиболее часто. Не только весной и осенью в период пролета, но и на протяжении всего лета распространены они почти по всей территории Советского Союза, заселяя самые разнообразные, но всегда более или менее заросшие и мелководные водоемы либо отдельные их части, отвечающие этим двум требованиям. Пристрастие к мелководьям и наличию зарослей водной растительности объясняется просто. Во-первых, речные утки сравнительно плохо ныряют, во всяком случае не так хорошо, чтобы таким способом спасаться от опасности. Они предпочитают прятаться. Во-вторых, по той же причине на воде они могут кормиться лишь там, где, опустив голову и шею, а то и почти все туловище под воду, в состоянии достать до дна. Кормиться ныряя, как это делают нырковые утки, бакланы или гагары, они не могут. Правда, весной и особенно осенью кряквы, шилохвости, чирки и им подобные часто садятся на совершенно чистые и глубокие плесы, но в периоды выращивания молодняка, линьки и в часы жировки они всегда придерживаются меляков, богатых водной растительностью. Многие из речных уток там, где это возможно, для кормежки вылетают на поля зерновых культур или площади солончаков. Там они проводят всю ночь, а если их не тревожат, то и значительную часть дня.

Различные виды настоящих уток возвращаются с зимовок в разные сроки: одни (кряква) - едва только появятся первые проталины и разливы талой воды на полях, другие (шилохвость) - после того как вешние воды полностью разольются и по солнцепекам начнут пробиваться зеленые всходы свежих трав. Вскоре после прилета птицы разбиваются на пары и самки приступают к устройству гнезд, а затем и к кладке.

Большинство орнитологов считают, что речные утки являются моногамами, т. е. птицами, образующими стойкие пары (по крайней мере, в период размножения) и хранящими друг другу верность. Указывается и на возможность ограниченной полигамии, когда самец в период спаривания имеет дело с несколькими самками. При избытке селезней и нехватке самок брачная стройность нарушается. В последние же годы нередко селезней водоплавающей дичи рассматривают чуть ли не как идеал супружеской верности и надежных стражей выбранного их подругами гнездового участка. На страницах некоторых орнитологических трудов говорится о том, как бдительно, например, селезень кряквы несет эту охрану. Обеспечивая неприкосновенность территории, необходимой для благоденствия своего будущего выводка, он якобы беспощадно изгоняет с нее другие утиные пары, а особенно самок своего вида.

На самом деле, утверждения эти более чем сомнительны. Рассмотрим все это хотя бы на примере кряквы. Сотни лет осуществляется у нас весенняя охота с подсадной уткой, т. е. с прирученной самкой кряквы. Ежегодно десятки тысяч охотников выпускают ее на весенних разливах ручьев, рек и озер, в тех участках, где преимущественно держится водоплавающая дичь. Конечно, каждый из них не раз и не два высаживал свою подсадную на плесы, уже занятые какой-нибудь парой диких крякв. И что же? Видел ли хоть один охотник, чтобы матерый селезень, который якобы бдительно охраняет эту территорию главным образом от самок своего вида бросался на подсадную утку, бил и гнал ее с заповедного плеса? Никто никогда этого не видел, да и не увидит потому, что подобной ситуации не бывает. Зато бесчисленное количество охотников наблюдало за тем, как этот самый селезень немедленно начинает ухаживать за кряквой. Делает он это даже в тех случаях, когда при нем находится его собственная самка, от которой хорошая подсадная почти всегда его переманит. Да, селезень кряквы часто держится там, где утка, обманув его бдительность, вдруг исчезает, чтобы отложить очередное яйцо, но делает он это не ради охраны гнезда, а просто чтобы обнаружить никуда не улетавшую беглянку или дождаться ее возвращения. Любая холостая утка в это время его привлекает.

Есть разногласия и по вопросу отношения селезня к гнезду и кладке. Так, С. Т. Аксаков считал, что селезень почти всегда крайне агрессивен, т. е. разрушает гнездо и разбивает яйца. М. А. Мензбир писал, что в устройстве гнезда селезень не только не принимает никакого участия, но часто мешает утке^*. В то же время А. В. Михеев^** придерживается противоположного мнения - выбор места для гнезда и постройка последнего осуществляются и самцом, и самкой. Можно предположить, что все эти утверждения основаны на сравнительно небольшом количестве наблюдений. Обнаружить место, где пара крякв собирается строить гнездо и проследить, как указанное строительство осуществляется, - дело далеко не простое, и вряд ли оно удавалось часто. Длительные же наблюдения за подсадными утками в условиях их относительно вольного содержания показали, что в отношении селезня к гнезду, кладке и даже утятам очень много индивидуального. Отдельные птицы ведут себя здесь настолько по-разному, что сделать какой-либо общий вывод весьма затруднительно.

^* (Мензбир М. А. Птицы. С. Петербург, 1904-1909. 1230 с.)

^** (Михеев А. В, Жизнь животных. М.: Наука, т. 5, 1970, с. 110-189.)

Так, из бывших под наблюдением 19 подсадных селезней 2 отличались крайне агрессивным поведением: обнаружив сидящую на гнезде утку, они немедленно бросались ее топтать, в результате чего имевшиеся в гнезде яйца оказывались частично подавленными, частично перемазанными содержимым побитых яиц; появившихся утят они беспощадно преследовали, хватали, трепали, окунали в воду, забивая таким образом многих из них до смерти (сберечь утят удалось, только убрав селезней в отсадок). 9 селезней своими назойливыми ухаживаниями также постоянно мешали уткам сделать и спокойно высидеть кладку. При этом их приставания были тем настойчивее, чем раньше самка пробовала загнездиться. Обычно получалось так, что первые 5-6 яиц гибли и только в конце апреля - начале мая, сменив два, а то и три гнезда, утке удавалось сохранить кладку и вывести потомство. Эти селезни никогда не преследовали утят, ограничиваясь отдельными и не очень злобными щипками.

Наконец, 7 селезней никогда не трогали своих уток, удалившихся на гнездо. Оставшись в одиночестве, они спокойно кормились или отдыхали в небольшом удалении от гнезда. К утятам они относились совершенно равнодушно. Только один селезень из 19 был настоящим семьянином. В устройстве гнезда он, правда, участия не принимал, т. е. его не строил, но, забравшись в какой-нибудь куст прошлогодней травы или бурьяна, топтался там на одном месте, уминал ямку и звал к себе утку. Когда же она подходила - уступал ей подготовленное место. Он никогда не трогал ее на гнезде, хотя постоянно стоял и сидел в каком-то метре от нее, а когда утка (на призыв подошедшего с кормом хозяина) оставляла кладку и спешила к корму - селезень старательно укрывал яйца пухом. Только выполнив это, он следовал за кряквой. В течение трех лет после вывода утят этот селезень выбирал себе одного птенца, водил его, находил ему корм и всячески опекал. Он даже вытаскивал любимое детище из-под матери, заталкивал его под себя и старательно согревал. Интересно, что избранником был не просто какой-то один, а всегда совершенно определенный утенок. К остальным его собратьям селезень относился благодушно, однако заботы о них не проявлял.

Обычно когда при селезне имеется не одна, а две-три утки, он значительно реже мешает им заниматься воспроизводством потомства. Тем не менее и в такой ситуации 6 из 19 селезней вели себя далеко не безупречно. Для многих представителей речных уток моногамия весьма условна, вызвана нехваткой самок. Какие-либо общие закономерности в отношении селезней к устройству гнезда, кладке и выводку отсутствуют.

На примере чирков (трескунка и свистунка) видно, что селезни их, даже на время потеряв свою самку, охотно ищут ей замену. Так, они быстро идут на манок, имитирующий весенний крик самки, и идут тем азартнее, чем большая часть уточек отбилась на гнезда. За хорошо сделанным чучелом чирковой самки они немедленно начинают ухаживать, принимая брачные позы, т. е. ведут себя так же, как селезни кряквы. Почти всем селезням многочисленных видов водоплавающих в одинаковой степени свойственны весенние гонки, т. е. коллективное преследование самки и другие особенности брачного поведения.

После того как самки закончат кладку и займутся ее высиживанием, селезни какое-то время ищут по угодьям еще не загнездившихся уток, но затем успокаиваются, сбиваются в группы и приступают к линьке. В связи с линькой они забираются в наиболее глухие и труднопроходимые (крепкие) места, иногда совершая перелеты за десятки и сотни километров. Из центральных областей нашей страны многие селезни на линьку отлетают в дельту р. Волги. В местах гнездовий линять остается сравнительно небольшая часть самцов. Здесь они также избирают самые густые заросли тростников, камышей и рогозов и делают это не даром, так как выпадание маховых перьев дней на 20 лишает их возможности полета и единственное их спасение в том, чтобы надежно спрятаться. Только на вечерних зорях выбираются они из своих укрытий на чистые плесы, но и тут далеко от крепей не отплывают. С приближением рассвета они вновь скрываются в чащах водной растительности. Тем временем самки, проведя за высиживанием кладок около четырех недель, выводят потомство и переводят его в наиболее пригодные для жизни части водоемов. Это не всегда бывает просто, так как нередко отступивший разлив оставляет гнезда в значительном удалении от воды и уткам с утятами приходится преодолевать иной раз 2-3 км, прежде чем добраться до родной стихии. Часть утят при этом погибнет и от 8-12 птенцов редко остается более 5-8. Места обитания выводков приурочены к зарослям по мелководьям, но эти заросли совсем иного типа, чем те, которые служат прибежищем для линяющих селезней. В сплошных чащах тростников или рогозов еще слабым утятам пробраться трудно, и самки ведут их туда, где осоки, ежеголовка, вахта, белокрыльник и водяные хвощи чередуются с мелкими, затянутыми ряской и рдестами окнами и протоками, где есть укрытия и множество всякой водной живности, которой в первые дни жизни питаются птенцы. Здесь под бдительным присмотром утята быстро растут и оперяются, хотя способность к полету получают не скоро. Весь день они держатся среди куртин растительности, в затопленных кустах и кочках, а вечером выбираются на чистые плесы, где и проводят почти всю ночь. Обычно уже к началу июля большинство выводков поднимается на крыло и начинает на утренних и вечерних зорях совершать тренировочные полеты. Утки взлетают и, сделав пару кругов, всем выводком садятся туда же, откуда поднялись. Через некоторое время тренировки уступают место утренним и вечерним перелетам на ночную жировку в богатые кормом места и с жировки на дневку сперва туда, где выводки привыкли держаться, а затем и на более обширные и чистые водоемы. Здесь на открытых чистинах птицы объединяются с кончившими линять селезнями и утками, не имевшими выводков, и начинается предотлетное табунение, продолжающееся до тех пор, пока утки не отправятся к местам зимовок.

Концентрация уток и вообще дневное пребывание на чистых плесах - признак того, что они полностью окрепли (взрослые после линьки, молодые в ходе времени) и готовы к дальнейшим странствиям. Те из них, которые по тем или иным причинам еще не набрались сил, продолжают до поры до времени возвращаться на день в свои излюбленные крепи.

Сроки осеннего отлета у отдельных представителей группы речных уток, как и сроки весеннего появления в местах гнездовий, далеко не одинаковы. Одни отправляются к югу с первыми признаками осени. Они не ждут ни первых заморозков, ни появления ледяных заберегов. Едва леса начнут одеваться в осенние краски, как птицы пускаются в свой далекий путь. Таков, например, чирок-трескунок, которого на водоемах нашей средней полосы в сентябре обычно уже не встретишь, а в октябре не застанешь его и в таких южных районах, как дельта р. Волги. В отличие от него кряквы, шилохвости или чирки-свистунки покидают родные места только тогда, когда их вынудит к этому резкое похолодание, вызывающее замерзание водоемов. Но и тут они еще держатся на не скованных льдом быстринах и у поздно замерзающих ключей. На теплых полыньях возле гидроэлектростанций некоторые из них даже остаются зимовать, если, конечно, могут промыслить там какую-либо пищу. Большинство речных уток летят на юг не ходом, т. е. по возможности без остановок. Обогнав приближающиеся с севера холода, в подходящих угодьях они задерживаются иногда надолго, образуя на больших водоемах колоссальные, многотысячные скопления. В теплую зиму они вообще не улетают отсюда до весны; захваченные же стужей отлетают дальше.

Наиболее распространенными видами речных уток, несомненно, являются кряквы и чирки-свистунки, соответственно самые крупные и самые мелкие представители этой группы дичи. Встречаются они у нас от западных до восточных пределов Советского Союза и от тундр до южных границ страны (рис. 1 и 2).

Рис. 1. Птицы в полете: 1 - крякова (самец и самка), 2 - свиязь (самец и самка), 3 - шилохвость (самец и самка), 4 - серая утка (самец), 5 - чирок-свистунок (самец и самка), 6 - широконоска (самец и самка), 7 - пеганка, 8 - огарь, 9 - чирок-трескунок (самец и самка)

Рис. 2. Птицы на воде: 1 - чирок-свистунок (самец и самка), 2 - чирок-трескунок (самец и самка), 3 - кряква (самец и самка), 4 - серая утка (самец), 5 - шилохвость (самец и самка), 6 - свиязь (самец и самка), 7 - широконоска (самец и самка), 8 - огарь, 9 - пеганка

Кряква (матерая утка, матерка, крыжень) - Anas platyrhynchos. К условиям обитания неприхотлива. Гнездится и выращивает птенцов в угодьях самого различного характера и часто малых по площади. Кряква любит места, где среди зарослей осок и камышей, в чаще затопленных кустов или заболоченного леса есть отдельные окна чистой воды, тихие протоки и плесы, затянутые ряской и рдестами. Гнездо она обычно помещает на земле, но иногда устраивает его и в самых неожиданных местах: в старых сорочьих гнездах, дуплах, заломах древесных стволов и т. д.

Интересно, что эта, несомненно, самая осторожная, представительница утиного племени первая начинает осваивать водоемы пригородных лесопарков и городов. В последние годы кряква заселяет их весьма интенсивно, совершенно не боится двигающихся вокруг людей, гнездится иногда на крышах домов и вообще ведет себя так, словно видит в человеке не своего исконного преследователя, а некое безобидное существо, нередко обеспечивающее ее дополнительной пищей. Наблюдая это, нетрудно понять, почему именно кряква стала первым (из уток) объектом одомашнивания. Ни шилохвости, ни широконоски, ни даже простодушные чирки пока еще не освоили городские водоемы; кряквы же давно чувствуют себя на них как дома. Именно поэтому большинству из нас облик кряквы прекрасно знаком.

Самки кряквы, как и большинство самок речных уток, окрашены в буровато-рыжие и коричневато-серые тона с темным крапом - более крупным на верхней и мелким на нижней части тела (в дальнейшем к этому описанию мы будем добавлять лишь детали, типичные для каждого отдельного вида уток). Так, для самки кряквы и молодых птиц, а также линяющих самцов характерен рыжевато-охристый оттенок оперения, лилово-синие зеркала в крыльях, белые подкрылья, оранжевые лапы и довольно темный, с желтизной по краям, клюв. Что же касается селезня кряквы, то голова у него темно-зеленая, как и верхняя часть шеи, перехваченной белым ошейником; зоб и передняя часть груди шоколадно-коричневые. Надхвостье и подхвостье черные, а центральные рулевые перья хвоста закручены вверх. Остальное оперение буровато-серое на спине и беловато-серое на боках и брюхе. Лапы оранжевые, клюв оливково-зеленый. По его окрасу селезней легко отличать от уток начиная с месячного возраста.

Как уже говорилось, кряква - самая крупная из семьи настоящих уток. Даже молодые, только что начавшие летать, птицы весят обычно более килограмма. Взматеревшие, отъевшиеся к осени и зажиревшие кряквы нередко имеют массу вдвое большую. По размерам, характерной окраске и весьма типичным голосам этих уток легко отличить от их собратьев. Кряквы, особенно самки, - птицы горластые. Не только весной в период спаривания, но и на протяжении всего года их громкое, далеко слышное кряканье на зорях постоянно разносится над водоемами, веселя душу охотника. Утки скликаются, перед тем как покинуть место ночевки или дневки, кричат при виде пролетающих собратьев и при взлете, будучи кем-то напуганы. Селезни тоже не отличаются молчаливостью, но их сиплые, приглушенные голоса издали слышны плохо. Полет у кряквы быстрый и сильный, сопровождающийся хорошо слышным свистом рассекающих воздух крыльев. По нему даже в темноте можно распознать пролетающие стайки матерых.

Там, где за утками много охотятся, кряквы быстро становятся осторожными и недоверчивыми. Уже через 10 дней после начала охоты сидящая на открытой воде и заметившая охотника кряква редко подпускает его на расстояние выстрела. В сентябре - начале октября при своих дневных перемещениях по угодьям матерые никогда не налетают на открыто сидящего человека и старательно облетают стороной те кусты или куртины тростника, где заподозрят его присутствие. В целях безопасности свои путешествия с дневки на жировку и обратно птицы совершают обычно в полной темноте, т. е. поздно вечером или до рассвета. Скрадок охотника, выделяющийся на местности, чучела недостаточно точно имитирующие фигуру и расцветку живых уток, даже яркий шнурок, на котором некоторые охотники выпускают весной подсадную утку, их настораживают и пугают. С мест, где водоплавающую дичь постоянно преследуют, кряквы первыми переселяются в места, закрытые для охоты, т. е. на территории заповедников, заказников, зеленых зон или в такие крепи, куда не скоро и заберешься. Потому-то, кроме начала сезона охоты, несмотря на свою многочисленность и широкое распространение, кряква не такой уж частый объект добычи: если допустить, что в угодьях одинаково часто встречаются кряквы и чирки, то в добыче охотников последних всегда будет значительно больше, чем первых. Закономерность эта многократно проверена. Так, в районе Окского государственного заповедника [10] кряквы в природе составляли 66% всех учтенных уток, а в добыче охотников их доля не превышала 55%. На Горьковском водохранилище [9] эти же показатели для кряквы соответственно составляли 66 и 45%. В лесостепной зоне Казахстана и районах Петропавловского Приишимья и Ишим-Тобольского водораздела [4] удельный вес крякв в природе и добыче соответственно выражался такими показателями: 1970 г. - 30 и 13%; 1971 г. - 9 и 5%; 1972 г. - 10 и 3% и т. д. Иными словами, везде матерые встречались чаще, чем попадали под выстрел.

Прямо противоположная картина отмечается для чирков. В приокских угодьях они составляли всего 11% утиного населения, но 39% - из добытых уток; на Горьковском водохранилище - соответственно 5 и 16%; в Казахстане по годам - 21 и 46%, 12 и 27%, 13 и 34%. Объясняется это их доверчивостью и, как говорят охотники, "глупостью". Действительно чирки (особенно свистунки - Anas crecca) никак не могут похвастаться осторожностью. Прижившись на каком-либо месте, они, сколько бы их ни преследовали, долго не хотят расставаться со своим привычным пристанищем и постоянно туда возвращаются. Согнав с какого-либо плеса стайку этих птиц, можно быть совершенно уверенным, что они очень быстро на него вернутся, даже если по ним и стреляли. Мало этого, им далеко не сразу удается постигнуть опасность, связанную с приближением охотника, и они раз за разом позволяют подойти к себе на расстояние выстрела. То, что кряквы смекнут за какую-нибудь неделю, чирки освоят за месяц. На совершенно открыто стоящего охотника они часто налетают близко. Выделяющейся на местности засидки не боятся и даже к самым грубым, безобразным чучелам садятся спокойно. Нужно долго и упорно их преследовать, чтобы привить им хоть некоторую осторожность и подозрительность. Есть у них, правда, одна особенность, нередко спасающая их от покушений охотника - быстрота полета. Чирки, и опять-таки особенно свистунки, - признанные спринтеры. Скорость, которую они способны развить, просто удивительна - свыше 100 км/ч. Когда где-то рядом вихрем промчится чирковая стайка, слышно свистящее жужжание. Птицы все время поворачиваются в воздухе с боку на бок, и хотя полет их более или менее прямолинеен, попасть в них далеко не просто.

По типу заселяемых угодий чирки-свистунки, которых называют еще малыми чирками или ольшанчиками, поистине вездесущи. Где есть хоть какая-нибудь вода, там есть и они. Самые ничтожные, но не пересыхающие летом ручейки, речушки, канавки, пруды и карьеры торфоразработок служат им пристанищем. Возле них и почти всегда на земле устраивают свистунки свои гнезда. На них воспитывают потомство; только когда молодняк подрастет, самочки переводят его на более обширные воды. Освоению ольшанчиками самых крохотных, затерянных в высокоствольных лесах (главным образом в ольховниках) плесов помогает их способность взлетать и опускаться совершенно вертикально. Иной раз диву даешься, как сквозь узкий просвет в кронах высоченных ольх ухитряются они спарашютировать на какую-нибудь затянутую ряской лужу или столбом взлететь с нее при подходе охотника.

Отличительным признаком чирка-свистунка во все сезоны года является очень яркая изумрудно-зеленая окраска зеркал в крыльях. Селезня же в полном пере спутать с другими видами чирков вообще невозможно. Голова и верхняя часть шеи у него красновато-коричневые, но вокруг глаз расположены большие сине-зеленые пятна. Они оторочены узкой белой полосой и, сужаясь, спускаются до шеи. Верх тела серый, низ - светлый, с желтизной и ярким черным крапом по зобу. Клюв и лапы серые. Голос самки - высокое, нежное кряканье, голос самца - высокие отрывистые звуки.

Чирок-свистунок является одним из наиболее часто встречающихся и попадающих в ягдташ охотника представителей речных уток.

Чирок-трескунок (храпунок, или просто трескун) - Anas querquedula - ближайший собрат чирка-свистунка. Достаточно обычен, но все же попадается охотникам не столь часто. Во-первых, он гнездится преимущественно в средней полосе Европы и Азии и не залетает на север так далеко, как свистунок. Во-вторых, он более требователен к характеру местообитаний и держится лишь там, где водные угодья занимают относительно большие площади. Даже весной, когда вода, по сути дела, есть повсюду, он предпочитает более или менее обширные разливы. В-третьих, осенью он покидает угодья одним из первых, так как на зимовки отлетает рано. Полет его очень быстр, но все же не так стремителен, как у ольшанчика. По манере же поведения оба вида очень похожи друг на друга. Самки и еще не перелинявшие самцы трескунков внешне также похожи на свистунков. Главным отличием служит то, что у первых зеркала крыльев не зеленые, а имеют однотонный серый цвет, на котором выделяется только белая их окантовка. Голоса самок обоих видов для человеческого уха ничем не различимы друг от друга. Однако различия в них видимо все же есть, так как зачастую случается, что весной на один манок (видимо, в зависимости от того, как он звучит) идут преимущественно трескунки, на другой - ольшанчики. Крик селезня-трескунка слегка напоминает стрекотание сороки, только более высокое и мелодичное. В полном пере селезень издали кажется светло-голубовато-серым, хотя лоб, темя и затылок у него темно-бурые, а остальное оперение головы красновато-серое с ярко-белой узкой полосой, проходящей от глаз назад и вниз по шее. Зоб и передняя часть груди рыжевато-коричневые с мелким и частым черным крапом. В отличие от самки зеркала в крыльях у самца окрашены в матовый голубовато-зеленый цвет. Чирки некрупны, редко (особенно свистунки) достигают массы 0,4-0,5 кг и то лишь осенью, когда они бывают необыкновенно жирны. Тем не менее из-за трудности добычи и очень вкусного мяса они как объект добычи поздней осенью заслуживают высокой оценки. В начале же сезона они по-настоящему соблазняют охотников только там, где других уток мало или нет совсем. В таких местах каждый взятый чирок - радость.

Следующие 4 представителя водоплавающей дичи трудно разместить по степени их популярности. Шилохвость, серая утка, широконоска и свиязь в отдельных районах оспаривают тут друг у друга первенство. Поэтому начнем их описание в том порядке, в котором они поименованы.

Шилохвость - Anas acuta, местами называемая также вострохвосткой, полностью оправдывает свои названия. Средние рулевые перья хвоста у нее удлинены, жестки и у селезня в полном пере достигают длины 10 см и более, образуя "шило". Да и вся утка растянутая, длинная корпусом и шеей. Эта особенность помогает легко распознавать ее в полете даже издали. У самки в окраске преобладают серые и буроватые тона, клюв темный, лапы серые, вылинявший же селезень очень наряден. Голова у него темно-коричневая, причем с каждой стороны на нее от шеи заходит по узкой белой полосе. Верх тела буровато-серый, низ чисто-белый. Надхвостье и подхвостье черные. Зеркала в крыльях ярко-зеленые с рыжей оторочкой. Клюв и лапы голубовато-серые. Издали летящая или сидящая на воде шилохвость прежде всего бросается в глаза своей белизной.

Распространена шилохвость очень широко. Ее гнездовья захватывают и северную и среднюю полосу Евразии от зоны тундр на севере до лесостепи на юге. Однако ее привлекают не все водоемы, а преимущественно те, что расположены среди открытых заболоченных, луговых или степных пространств и заросли относительно низкорослой прибрежной и водной растительности. Рек и озер, окруженных лесом, а также изобилующих тростниковыми крепями, шилохвость определенно не любит. Весной с зимовок прилетает она поздно, осенью же задерживается до заморозков. Голоса шилохвостей (хриплое, каркающее кряканье уток и похожее на голос селезня-свистунка, но более грубое трюканье самцов) на путях весеннего пролета водоплавающей дичи слышатся постоянно. Летом и осенью птицы молчаливы, и только утки при выводках часто дают голос, скликая утят или предупреждая их об опасности. Там, где шилохвости постоянно преследуются охотниками, они бывают довольно осторожны и уже в середине сезона редко подпускают на выстрел, особенно если сидят на чистой воде. В период же осеннего пролета птицы, подошедшие с северных просторов безлюдных тундр, очень доверчивы. Интересно, что шилохвость охотнее многих других речных уток подворачивает и садится к чучелам даже и не своего вида и никакой осторожности здесь обычно не проявляет. Шилохвостые селезни зачастую подсаживаются и к подсадной утке и даже пробуют за нею ухаживать. В природе бывают случаи спаривания шилохвости с кряквой и появления гибридного потомства.

Добычей охотников шилохвости становятся достаточно часто и, составляя, например, на Горьковском водохранилище 3,1% всех учтенных уток, дают до 9,2% добычи последних.

Во многих районах нашей страны, например в Западной Сибири, шилохвость добывают в очень больших количествах.

Серая утка (серуха, полу кряква, полуматерка, семенуха, перезень) - Anas strepera. Представляет собой довольно крупную птицу массой до 1,3, а иногда и до 1,5 кг. Селезень в зимнем пере весь серовато-бурый, покрытый (испещренный) темным крапом. Верхняя половина головы, шеи и туловища заметно темнее нижней. Подхвостье и надхвостье черные. Зеркала крыльев без металлического блеска, трехцветные (коричнево-бело-черные). Клюв темный, лапы желто-оранжевые с темными перепонками. В оперении самки больше серо-охристых тонов, зеркало у нее менее яркое и на клюве больше желтизны. Такую же окраску имеют молодые птицы и взрослые самцы в летнем пере. Подкрылья всегда белые.

Места гнездовий серой утки не заходят на север так далеко, как у кряквы или шилохвости. В основном они расположены в средней полосе Европы и Азии в лесостепной и степной зонах. Весной к местам гнездовий серая утка прилетает уже в разгар весны, а в середине сентября отправляется к зимовкам. Излюбленными стациями полукрякв являются камышистые озера и речные плесы среди широких луговых пойм. Лесных водоемов, как и шилохвость, серая утка избегает. Она очень часто держится вместе со скоплениями лысух, плавая среди них и временами пользуясь плодами их трудов, а именно вырывает у них из клювов добытую пищу. Весной и поздней осенью отличить серух от других видов речных уток несложно, так как только у них (не считая таких редких видов, как черная кряква) на расстоянии селезень окраской от самки не отличается. Голос самца похож на короткое, глухое карканье, голос самки - кряканье, но более резкое и трескучее, чем у кряквы. Слышать его удается не так уж часто, так как серухи гораздо молчаливее матерых уток и только весной то и дело подают голос.

Широконоска (плутоноска, лопатоноска, соксун) - Anas clypeata. Заметно мельче шилохвости и тем более кряквы (до 0,9 кг). Название свое получила за большой сильно расширенный на конце клюв. Селезень в брачном наряде необыкновенно ярок. У него темная, почти черная с металлическим зелено-фиолетовым отливом голова, белоснежный зоб и ярко-коричневая грудь и брюшко. Кроющие перья крыльев серо-голубые. Зеркала зеленые с белой окантовкой. На плечах длинные белые и полосатые перья типа косиц. Поясница, надхвостье и подхвостье черные. Клюв почти черный, лапы оранжевые. Самка яркая - рыжевато-пестрая, с серыми крыльями и более тусклыми зеркалами. Клюв у нее темный с желтизной, лапы оранжевые. В такой же наряд одеты селезни в период линьки, а также молодые птицы.

Гнездовья широконоски приурочены к средней полосе Европы и Азии. В тундру заходит только в Северо-Восточной Европе. Места зимовок расположены на Британских о-вах, в южных районах Европы и Азии, на севере Африки.

Весной широконоски прилетают поздно, а отлетают, наоборот, раньше многих других уток. В природе отличить широконоску легко по ее крупному, расширенному на конце клюву и характерной расцветке селезней. Голоса селезней звучат как довольно громкое, отрывистое хоканье. Утка же коротко и хрипло покрякивает.

Широконоска - исконная обитательница илистых, сильно заросших тростниками, камышом и рогозами водоемов. Объясняется это тем, что из всех видов речных уток она наиболее всеядна, т. е. склонна питаться пищей преимущественно животного происхождения. На илистых, затянутых тиной и покрытых ряской плесах, у корней, образующих надводные заросли высокорастущих растений, всевозможной водной живности всегда бывает особенно много. С начала гнездования и до предотлетной концентрации на чистых водных пространствах широконоски упорно придерживаются вышеописанных местообитаний и сюда же прилетают на ночную жировку осенью. Их никогда не встретишь среди уток, посещающих поля зерновых культур, а вот на всевозможные мелководные лужи и пруды с истоптанными приходящим на водопой скотом берегами они вечером наведываются зачастую. Особой осторожностью широконоски не отличаются, но к чучелам подсаживаются охотно лишь в местах, отвечающих их требованиям к качеству угодий. Даже поздней осенью на дневке они концентрируются, хотя и на обширных, но обязательно глухих, илистых и окруженных зарослями мелководьях. В полете широконоска кажется довольно крупной за счет своего пышно-рыхлого оперения. Убитая же производит впечатление какой-то не плотности и дряблости, проявляющейся даже у полностью отъевшихся, совершенно заплывших желто-оранжевым жиром экземпляров.

Следующая представительница речных уток, а именно свиязь (свияга, свистун, суяз, белобрюшка) - Anas penelope является полной противоположностью широконоске. Это небольшая (до 1 кг) утка отличается очень плотным телосложением и гладким, отнюдь не рыхлым оперением. Клюв у нее очень короткий и высокий у основания, что хорошо заметно даже на расстоянии. Основное оперение самца очень красиво. Голова у него ржаво-рыжая с беловатым лбом и теменем. Зоб и передняя часть груди красно-серого цвета, живот белый, надхвостье и подхвостье черные. Спина и плечи серые с тонкими черными струйчатыми полосками. На крыле белые пятна и ярко-зеленые зеркала. Клюв и лапы серые. У уток, молодых и линяющих взрослых селезней окраска темно-бурая с еще более темными, а на боках - охристыми пестринами. Живот всегда остается белым, клюв и лапы серыми. Свиязь широко заселяет северные части Европы и Азии, встречается от Исландии до Камчатки, на о. Сахалине и в Северо-Западной Монголии. Зимует в Западной Европе, Средиземноморье, на юге Азии и Японии. Весной в южные области гнездовий свиязи прилетают в апреле, в северные - в мае. Отлетают на зимовку уже с конца августа - начала сентября. Характерные признаки свиязи - короткоклювая, кажущаяся издали почти круглой голова, и белая окраска нижней части тела, сохраняющаяся и летом. Весной же, зимой и осенью у селезней хорошо видна белизна на крыльях. Голос селезня - тонкий, пронзительный свист. Самки издают звуки, напоминающие хриплое, дребезжащее карканье или покрякивание. Типичными для обитания свиязи являются озера и заливы, богатые водной растительностью, но отнюдь не камышистые или тростниковые. Мелкие плесы среди осок и ежеголовников, с обилием рдестов и других растений, с плавающими или погруженными листьями особенно привлекают свиязь. Открытые пространства чистой воды она использует только в период весеннего и осеннего пролетов. В это время иногда очень большие стаи свиязи держатся обособленно от других видов уток, встречаясь чаще на относительно бедных водоемах и, создавая иллюзию обилия на них дичи, вводят охотника в заблуждение: приближаясь к какому-либо озеру или плесу, он видит, как с них поднимаются сотни уток и решает, что данное место сулит ему великую охотничью удачу. Однако вся эта масса уток может быть просто задержавшейся на данном водоеме стаей свиязей, которые, улетев, больше сюда не вернутся.

Свиязь проводит лето главным образом в относительно малолюдных (северных) районах, поэтому не отличается особой осторожностью. Одиночные птицы и мелкие группы хорошо идут к чучелам, а во время пребывания на мелких заросших плесах обычно подпускают охотника на выстрел. На чистинах же подобраться к стаям свиязи трудно. Летает свиязь быстро, уступая в скорости, пожалуй, только чиркам, и стрельба по ней, следовательно, не так-то легка. В добыче охотников свиязи преобладают редко, хотя и встречаются достаточно часто.

Тем охотникам, которые постоянно или от случая к случаю охотятся в Восточной Сибири, хорошо знакомы еще два вида речных уток, а именно: касатка и чирок-клоктун.

Касатка - Anas folcata относительно мелкая утка, массой не более 0,8 кг. У полностью вылинявшего селезня голова и шея темно-коричневые с металлическим отливом. При этом перья на затылке удлинены и образуют хорошо заметный хохол. Подбородок и горло белые. Шея белая, перехваченная темным, зеленоватым кольцом. Спина, бока, зоб и грудь серые с черным струйчатым рисунком. Третьестепенные маховые перья крыльев удлинены и образуют свисающие со спины серпообразные косицы темно-синего цвета с белой оторочкой. Подбой крыльев белый, брюхо бело-черное, надхвостье и подхвостье черные. Клюв и лапы почти черные. У самки окраска темно-бурая, более светлая снизу, испещренная темными пятнами, хохла и косиц у нее нет. Встречается касатка на востоке - от Енисея до Тихого океана; на севере - до Камчатки; на юге - до Монголии и Маньчжурии. Однако в период осеннего пролета залетает и в более западные районы, например на Каспий. С зимовок касатки прилетают поздно (часто только в мае), а отлетают на зимовки рано - в конце августа - сентябре. Голос утки - громкое, хриплое кряканье, Самец издает довольно мелодичный свист, в конце дребезжащий. На расстоянии отличить касаток от других уток трудно, так как они часто держатся вместе с кряквами, шилохвостями и другими утками.

Чирок-клоктун - Anas formosa (моклок, гаганок, марадунка) - некрупная утка, массой до 0,6 кг. У селезня в полном пере голова черная, но по бокам на ней расположены большие бледно-охристые и темно-зеленые пятна, окаймленные узкими белыми полосками. Зоб и верхняя часть груди розовато-серого цвета и покрыты темными пестринками. Брюшко белое, подхвостье черное. Верхняя часть туловища окрашена в серые тона с тонким черным струйчатым рисунком. Кроющие перья крыла белесые, зеркало зеленое. Клюв голубоватый, лапы зеленовато-серые. Уточка клоктуна (а также самцы в летнем пере и молодые птицы) вся серо-бурая с многочисленными темными пестринками. Зеркала у нее также зеленые.

Чирок-клоктун распространен в Северной Азии от Таймыра и среднего течения р. Ангары до Охотского моря. Область гнездовий доходит до лесотундр. Зимовки - в Индии, Южном Китае, Японии. Сроки прилета и отлета такие же, как у касатки. В полете, да и на воде клоктуны кажутся курбатыми и короткошеими. Голос самца - громкие, но глухие звуки. Голос самки - резкое хрипловатое кряканье.