Они заслужили памятник. (О. Ильин)

У них все впереди

Лето 1944 года. Деревня Красный бор под Ленинградом. Как-то здесь остановилась старенькая полуторка. Из кабины вышел майор, расправил под ремнем гимнастерку. Он был среднего роста, полноват, добродушное лицо сосредоточенно. Осмотрелся, махнул рукой и сказал:

- Мизяев, приехали.

Из кузова на землю соскочил ефрейтор, за ним легавая собака - сеттер-гордон. Подняв голову, она взглянула на хозяина и, размахивая хвостом, забегала по дороге. Приехавших можно было принять за охотников.

Майор приказал шоферу поставить машину на обочину, а сам направился по тропинке в поле, раздвигая руками ивовый кустарник, каким густо поросли деревенские задворки.

Мизяев взял собаку на поводок и последовал за майором. Еще недавно здесь шли ожесточенные бои. Оборону занимала одна из немецких частей. Поле было изрыто траншеями. Подступы к ним немцы прикрывали минными полями.

Майор и Мизяев с собакой шли вдоль траншей. Вскоре на повороте тропы показался худощавый офицер. Взглянул на охотничью собаку, удивленно остановился. Наверное, подумал: "Война, а они на охоту приехали".

- Старший лейтенант Тихий? - спросил майор.

- Да.

- Я командир батальона. Мне приказано проверить вашу работу.

Тихий с еще большим удивлением посмотрел на собаку, потом на майора.

- Пожалуйста, только чем это вызвано? Мои минеры поработали здесь неплохо. Замечаний не получали.

- Для большей безопасности, - усмехнулся майор. - Не найдем ничего - честь и хвала вам.

- Как вы собираетесь проверять?

- Собакой, - показал рукой на Макса майор.

Мизяев после команды "Пускай" отстегнул от ошейника поводок. Собака встряхнулась, вертя хвостом, убежала в кустарник. Посуетилась там, прошла вперед, снова выскочила на тропинку. И вдруг, сунув нос в землю, резко повернулась на месте. Втянула в себя с шумом воздух, еще быстрее засуетилась. Потом остановилась, посмотрела на Мизяева и неожиданно села напротив старшего лейтенанта.

- А ну-ка, товарищи! Отойдите подальше, - сказал ефрейтор и осторожно воткнул в землю щуп. Услышал, как железный прут уперся во что-то твердое. Сапер вынул щуп, положил на траву, встал на колени и осторожно разгреб руками верхний слой земли.

- Есть! Противотанковая, - поднимаясь и стряхивая с колен землю, произнес Мизяев.

- Что?! - выкрикнул старший лейтенант.

- Мина! Мы стояли на ней.

- Как? Не может быть!

- Вот так! Вы хотели похоронить нас? - пошутил майор.

Мизяев дал сеттеру кусочек сухого мяса и погладил по спине.

Собака ласково взглянула на вожатого.

- Макс, еще ищи! Ну, тут ищи! - указал на землю ефрейтор.

Собака вела поиск на поляне "челноком". Вдруг снова засуетилась у кочки и села. Подошел Мизяев, обнаружил мину, но обезвреживать не стал, а поставил на ней флажок.

Вскоре лужайка запестрела от красных флажков. Краска залила лицо старшего лейтенанта.

- Ну и собака! - развел он руками.

- А вы еще уверяли, что саперы не оставили здесь ни одной мины, - сказал майор не особенно строго. Он знал, что отыскать мину в деревянном ящике не так-то просто. Поэтому и не обвинял особенно старшего лейтенанта, но предупредил:

- На первый раз я на вас акт составлять не буду. Но через двое суток снова приеду, проверю. Если найду хоть одну мину - держитесь! Время у вас есть. Проверьте хорошенько каждый участок.

- Сделаем, товарищ майор!

Этот случай не выдуман. На Ленинградском фронте в годы Великой Отечественной войны действовал инженерный батальон минно-разыскной службы. К нему приписывались собаки. Они состояли на довольствии, каждая была закреплена за определенным солдатом. Собак набрали различных. Это были хорошие охотничьи собаки: одни могли легко обнаружить запутанный след зайца, другие - найти в глухой чащобе леса боровую птицу, быстро достать из камышей убитую утку... Но вот как они будут искать мины, и будут ли - на это никто ответить не мог. Дело новое, рискованное, ответственное.

Командир батальона майор Заводчиков, человек большой душевной теплоты, вдумчивый и хорошо знающий охотничьих собак, взял эту нелегкую задачу на себя. Вместе со своими подчиненными он сделал все, чтобы как можно быстрее подготовить собак для действий в боевой обстановке. Воины с любовью ухаживали за подопечными, упорно их тренировали. Ефрейтор Мизяев первым добился успеха.

- Как твой Макс? - спросил его однажды комбат.

- Чутье хорошее, товарищ майор. Послушный. Но повозиться с ним пришлось, постепенно привыкает к новой профессии.

У Кириллова отлично работал Дик. Норка пока мудрила, все в лес смотрела, плохо слушалась.

- Пойдем посмотрим наших будущих помощников, - предложил майор.

Комбат с Мизяевым вышли во двор. В наспех сколоченных вольерах за железной сеткой гуляли собаки. Ефрейтор открыл дверцу одного из вольеров, крикнул:

- Макс, ко мне!

Сеттер поднял голову, на минуту задержался и, виляя хвостом, подошел к Мизяеву. Его черная бархатистая спина блестела на солнце. На ногах рыже-красные подпалины. Ефрейтор потрепал собаку за ухо. Макс поласкался, отошел от него и, прыгнув, оперся передними лапами майору на грудь. Заводчиков, придерживая собаку, ласково говорил:

- Целоваться лезешь? Ты лучше скажи, выйдет из тебя сапер или нет, а?

Ефрейтор подал майору желтоватый брусок, напоминающий мыло. Заводчиков повертел его в руках, понюхал. "Кажется, ничем не пахнет". Дал понюхать собаке.

- А ну, Макс, ищи. Ну! - и бросил тол в густую траву. Собака побежала туда, быстро нашла. Майор дал ей за это кусочек сухого мяса и потрепал за шерсть на спине.

- Это упражнение Макс хорошо освоил, - сказал Мизяев. - Мы теперь зарываем взрывчатку в землю.

- Попробуйте-ка закладывать мины в кирпичную кладку стен. Надо осваивать трудные элементы. Враг хитер. Он ставит заряды везде.

И снова продолжались тренировки...

Однажды майор Заводчиков собрал вожатых собак и объявил:

- Начальник инженерной службы фронта скоро приедет взглянуть на наши опыты. Заминируйте поле учебными минами, без взрывателей. Мины постоят недельку, и потом мы их поищем.

Миноискателей батальона вызвали на учебное поле. Было холодно, дул пронизывающий ветер. Низко над землей ползли свинцовые облака, собирался дождь. Заводчиков, волнуясь, стоял рядом с генералом Бычевским. "Сорвет нам работу погода", - думал он.

Собаки, нюхая землю, бежали впереди проводников. Почуяв запах мины, садились. Сапер прощупывал место железным прутом, аккуратно разгребал землю руками. Если мина, собака получала кусочек сухого мяса.

Своеобразный штабель быстро рос у ног начальника инженерной службы фронта генерала Б. В. Бычевского. Пересчитали мины: все, кроме одной, оказались на месте.

Заводчиков, довольный работой своих питомцев, улыбался. Только теперь он почувствовал, как замерз и какой на улице холод. Генерал предложил пойти погреться в помещение, где жили шоферы инженерного батальона.

В комнате шотландская овчарка подняла кверху голову и втянула в себя с шумом воздух. Поскуливая, все время водила носом и смотрела на потолок.

- А ну-ка, поставьте на стол табуретку. Пусть Дик осмотрит верхнюю часть стены у дымохода, - сказал Заводчиков.

Армейские минеры были удивлены. Они не рассчитывали, что собака найдет их учебную мину.

- Ну, поздравляю тебя с успехом, - прощаясь с майором, сказал Бычевский. - Будем теперь пробовать собак в боевой обстановке.

Инженерный батальон приехал на место, под Колпино. Побитые осколками стены домов, обгорелые крыши выглядели мрачно.

- Здесь кругом минные заграждения, - сказал комбат. - Начнем с южной части города. Он указал на участки, где предстояло действовать Мизяеву, Кириллову...

Двенадцать дней напряженно трудились воины под Колпином. На склад сдали семьдесят тысяч мин.

...При свете керосиновой коптилки Заводчиков изучал карту, расшифровывая расположение минных полей немцев.

Петр Алексеевич Заводчиков - опытный офицер. В сорок первом он со своими саперами возводил укрепления на дальних рубежах. Пришлось испытать горечь отступления. С батальоном отходил к Ленинграду, устраивал лесные завалы, минировал дороги, сдерживая натиск немецких бронированных частей. Батальон прошел через многие сожженные села и города области. В Виттолово саперы со связками гранат и бутылками с горючей смесью отбивались от наседавших фашистов. В середине сентября 1941 года гитлеровцам удалось ворваться в Урицк. Они готовились к решающему штурму города, сосредоточили в деревне Финское-Койрово ударную группу войск, чтобы вдоль Литовского канала прорваться прямо к воротам Кировского завода. В этот решающий момент Заводчиков со своими бойцами на участке 21-й дивизии вместе с пехотинцами отражал яростные атаки врага.

Во многих боевых операциях довелось участвовать саперам батальона. Но самым радостным моментом в их жизни было четырнадцатое января сорок четвертого года. В этот день войска фронта перешли в наступление и положили начало прорыву вражеской блокады Ленинграда.

Через два с половиной года воины батальона вернулись в Урицк и Стрельну, чтобы очистить от вражеских мин эти места. Гитлеровцы минировали все, вплоть до различных вещей - брошенные чемоданы, швейные машины, даже курительные трубки.

Крупную "начинку" обнаружили минеры в котельной Константиновского дворца - двенадцать тонн взрывчатых веществ. Если бы саперам не удалось их обнаружить, дворец был бы полностью разрушен.

Ефрейтор Мизяев разминировал дорогу. Его верный друг Макс работал с усердием. Из землянки вышел офицер-разведчик. Взглянув на собаку, потом на Мизяева, улыбнулся:

- Чего это ваш сеттер землю целует?

- Мины ищем! - ответил ефрейтор.

Собака на секунду замерла на месте и подошла к подполковнику, обнюхивая землю. Потом уселась у входа в землянку. У порога под кирпичом была обнаружена противопехотная мина. Разведчики жили здесь уже неделю, и только случайно никто не наступил на мину ногой.

Заводчиков руководил также разминированием трубопровода фонтанов в Петергофе. Немцы боялись, что по большой трубе водостока к ним проникнут русские разведчики.

Май 1945 года. Наступил мир. Прогремел победный салют. Но саперам предстояло еще много, очень много работать, чтобы избавить людей от смерти, которая могла подстеречь в любом месте, где шли бои.

Майора Заводчикова вызвали в штаб округа. Генерал говорил откровенно:

- Хорошее время настало. Кончилась война. Жаль, конечно, но вам придется еще не раз рисковать жизнью.

- Такая наша профессия, - ответил майор.

- Вашему батальону поручаю разминировать дороги на Синявинские высоты. Командование собирается провести там штабные учения, посмотреть бывшую оборону немцев. Сами понимаете, на пути должно быть чисто. Когда у вас все будет закончено, доложите.

На следующий день роты из батальона Заводчикова выехали на дорогу. А вскоре майора вызвали в район "танкового кладбища", где еще с периода Синявинских боев остались сгоревшие, покрытые копотью ржавые танки. Они своими корпусами загородили дорогу. Машины стояли по обе стороны пути. Пахло соляркой и горелой резиной. От остальных "мертвецов" несло холодом.

К комбату подошел Мизяев, его небольшая фигура среди танков казалась еще меньше.

- Остановились, товарищ майор!

- Почему?

- Видите, что делается, - указал он рукой на танки. - Металл! Запахи горючего, краски. Миноискатели не действуют и собаки плохо ищут. Сбиваются, путают. Мы измучились, а сняли всего несколько зарядов.

- Тут же кругом минные поля! - воскликнул майор. - Танки-то подорвались на минах.

Заводчиков прошел вперед и задумчиво произнес:

- Что же делать-то? ...Надо как-то искать, - покачал головой и повернулся к Мизяеву: - Знаешь что, начни-ка работу завтра рано утром, по холодку, пока нет испарений. Вся надежда на собак.

Заводчиков осмотрел дорогу. Танки стояли на проезжей части. Чтобы объехать их, нужно было долго петлять среди исковерканных машин. Был намечен маршрут, и его надо было разминировать.

Много дней напряженно саперы работали на этом участке. Все мины собаками были обнаружены.

Накануне учения Заводчиков и генерал Бычевский объехали весь маршрут. Прошла неделя, вторая, учение откладывалось. Однажды утром было приказано еще раз проверить дорогу, так как колонна машин шла к району учений.

Комбат выехал в подразделения, поднял солдат по тревоге.

- Лейтенант Шелкунов, возьмите Мизяева с Максом, Кириллова с Диком, распределите всех проводников по дороге и еще раз как следует осмотрите маршрут. Тщательно проверьте подозрительные места.

Когда до приезда колонны машин осталось всего два часа, к Заводчикову подошел взволнованный командир взвода и, смахнув пот с лица, торопливо доложил:

- Беда, товарищ майор! В Подгорном рядовой Карнаков обнаружил снаряды. Прямо на дороге, собаки разыскали. И хуже того, товарищ майор, в двадцати шагах от боеприпасов Карнаков нашел три противотанковые мины.

- Как же так? Выходит, никакой гарантии. Я был уверен... И отменить учения нельзя. - Последние слова Заводчиков произнес тихо, почти шепотом. Выехал на место происшествия. В Подгорном увидел, как солдаты выкапывали из земли снаряды.

- Мины-то хоть сняли? - спросил комбат.

- Нет, товарищ майор! Ждем вашего распоряжения. Взрывать снаряды на месте будем или выносить отсюда?

- Некогда сейчас взрывать! Оттащите подальше, - майор указал рукой за дорогу. - Уложите на дно старой воронки.

Солдаты работали спокойно. Подхватив руками снаряд и прижав его к груди, уносили прочь с дороги.

Когда снаряды выбрали, собаки снова обнюхали землю. Комбат приказал засыпать яму и выровнять проезжую часть пути.

- Идет колонна, товарищ майор! - крикнул лейтенант.

Передний автомобиль остановился напротив майора. Генерал вышел на дорогу и поздоровался с Заводчиковым.

Осмотрев высоту у Подгорного, все сели в машины и тронулись вдоль бывших укреплений врага.

Автомобиль Заводчикова медленно двигался первым, за ним Бычевский и уже потом все остальные. Майор приказал шоферу отъехать подальше вперед. Склад со снарядами не выходил у него из головы. "Подорвемся, так уж на одной машине", - думал комбат.

Когда миновали "танковое кладбище", Заводчиков достал платок и вытер вспотевшее лицо. "Ну, кажется, все в порядке".

Шли работы по разминированию на новом месте. Мизяев накормил собаку и ушел отдыхать. В землянке тускло горела керосиновая коптилка. На нарах сидели солдаты. Один из саперов докурил папиросу и, затушив ее, повернулся к Мизяеву:

- Как дела, ефрейтор? Макс не подвел?

- Сегодня ни одной ошибки. Молодец. Хорошо работал, чутье отличное!

- До войны я охотился с легавой. Если бы мне кто сказал, что, сеттер будет мины разыскивать, наверное, не поверил бы.

- Твоя-то лайка как? - посмотрел на него Мизяев.

- Работала!

- Наверное, зверь не попадался, а то бы ушла, - отложив в сторону письмо, засмеялся сапер.

- Чего смеешься? Лайку вообще труднее обучить искать мины. Отвлекается. Где дятел застучал, пичуга крикнула, смотришь - и навострила уши. Прислушивается к лесным шорохам. Зато у лайки верхнее чутье сильно развито, любой фугас на потолке найдет.

- Сколько у тебя Норка мин нашла? - спросил длинный и заходил по землянке.

- Четвертую тысячу добирает. Под Колпином хорошо поработала. Две с половиной я обезвредил тогда. Бывает, скалывается за зверем, но прощаю ей этот грех. К охоте приучали ее.

- Мин осталось под Ленинградом чуть ли не у каждого куста. Идешь - кругом цветы, травка зеленая, и всегда помнишь, что под ногами смерть притаилась. Макс сегодня нашел немецкую. Хорошо сохранилась, краска, как новая. А над ней березка выросла.

- Я утром "гнездо" нашел. Сидит мой, о землю хвостом стучит. Сунул щуп - мина. Флажок поставил. Даю собаке мясо, а она на месте сидит. Ты чего? Еще хочешь? Нет уж, хватит, давай ищи. Хотел сделать шаг, а пес сидит. Ну, думаю, упрямый, я весь в напряжении, нервы натянуты. Подошел командир отделения, спрашивает: "Чего на месте топчешься?" - "Не идет собака вперед!" - "Хорошо проверил? Может, еще мина где?" - "Одну только нашел, товарищ сержант". - "Пошуруй Щупом", - посоветовал командир. Й что вы думаете, ребята? На этой поляне я двенадцать штук снял.

- Видно, немецкого сапера артогонь накрыл. Прижало к земле, он набросал их в кучу как попало.

- Награды надо придумать нашим помощникам. Вон у Кириллова Дик двенадцать тысяч нашел.

- А я бы собакам памятник поставил в Колпино, на том месте, где тогда семьдесят тысяч сняли, - поддержал его Мизяев.

Все стали устраиваться спать. Завтра рано утром снова в поле.