По Торопе (Н. Власов)

По торопе

Путешествия потеряли бы
половину смысла,
если бы о них
нельзя было рассказывать.

К. Паустовский

Давно мечтали мы отправиться в небольшое охотничье путешествие на лодках по тихой реке вместе с нашими четвероногими помощниками курцхаарами Рифом и Дези.

Река Торопа и раньше привлекала наше внимание чистыми водами, непроходимыми береговыми хлябями, изумрудными поймами, лесными пущами по берегам. Собирая воды многочисленных лесных речек и ручьев, она связывает воедино ожерелье нескольких больших и малых озер и, набрав силу, достаточно полноводной впадает в Западную Двину.

Бассейн реки своеобразен: кругом труднопроходимые леса, топкие болота, глухие, медвежьи места. Чудный уголок средней полосы, есть все для спортивной охоты и рыбной ловли. В окрестных лесах, на озерах и реке - тишина, столь необходимая сердцу любого горожанина.

В чудесные августовские дни выпадут теплые дожди и пойдут грибы. Они на лесных просеках и солнечных полянах, в сосновых борах и березовых рощах, в папоротниках и по ягодникам, на угорах и по опушкам лесов.

Рассветы здесь чистые, закаты захватывают красотой. По утрам над рекой висит кисея легкого тумана.

Из Москвы мы выехали поздно. За Истрой солнце уже садилось в лес, багровыми красками пылал закат. Возникшие на повороте силуэты Волоколамска растаяли в густеющих сумерках августовского вечера. Вдоль шоссе, перемежаясь с колхозными нивами, потянулись большие леса. В стороне промелькнули огни Ржева, но и их быстро поглотила густая тьма.

С увала на увал мчится "Волга" по ровному асфальту прямого шоссе. Яркий свет фар вспарывает бархатную темноту начинающейся ночи. Один за другим уходят назад километражные столбы.

Полная луна неотрывно следует за уходящей в ночь автомашиной. Вот бросила она сверкающую дорожку через Западную Двину. При въезде в Торопу уже две луны: одна поднимается к зениту, вторая купается в спокойной глади спящего озера.

На место, в спрятавшееся среди глухих лесов Шатино, деревушку из семи домов, прибыли поздно, и только накачали лодки, как пробило полночь.

День первый

Рассвет через небольшие окна вползал в дом, когда мы закончили завтрак. Деревушка просыпалась. Мычали выгоняемые на выпас коровы, дымили печные трубы.

Река встретила нас тихим, ласковым журчанием. Берег здесь крут и высок. Вода внизу серебрится в отсвете разгорающейся зари, рябит кругами от всплесков жирующей рыбы.

Спущены на воду резиновые лодки, погружены ружья, рыболовные снасти, походная утварь, продукты. На двухместной лодке идет Павел Павлович, мы - на ЛАС-3: Валерий на веслах, я на корме. Отталкиваемся от берега, и лодки, подхваченные течением, начинают свой путь.

По левому берегу Торопы заказник. Здесь запросто увидеть лося, медведя, глухаря. По правую сторону не тронутые еще охотничьи угодья.

Непривычная тишина разлилась над рекой - море тишины, особенно желанной после шумного города. Только сейчас явственно ощущаем, что отпуск начался и нам никуда не нужно спешить.

Лодки медленно спускаются по реке, оставляя за собой повороты, отмели, крутояры, сумеречные леса и черную глубину омутов. Завороженные красотой и сказочной таинственностью, мы забываем о ружьях, хотя впереди иногда взлетают одиночные утки. Собаки волнуются, нетерпеливо ждут выстрелов, готовые броситься в воду за желанным трофеем. Но ружья молчат - охоту мы откладываем на вторую половину дня, после того как пройдем территорию заказника.

Неожиданно потемнел горизонт, небо закрыла туча, и солнце исчезло в ней. Разразился ливневый дождь. Сведя лодки бортами, накрылись полотнищем тонкой пленки. Томительно тянется время. Но вот облачность редеет, кончается дождь, в разрывах туч появляется солнце. Через полчаса небо становится безоблачным. Ласково светит солнце, щедро умытое августовским ливнем.

Часам к двум одолевает жара. Прохладу находим под пологом леса на теневом берегу реки. Солнечный покой разлит над вершинами леса. Словно уснули деревья - ни листочек, ни хвоинка не шевельнутся.

Лес сплошь зарос дикой малиной, образовав труднопроходимую чащобу. В этом году здесь была уйма ягод. Есть они еще и сейчас. Набираем котелок спелой, вкусной малины и возвращаемся на стоянку. Бутерброды, горячий чай и сочная малина окончательно снимают усталость, а когда тени деревьев начинают ложиться на зеркало реки, хорошо отдохнувшие, мы снова занимаем места в лодках. Впереди столб со щитом - граница заказника, теперь можно расчехлять ружья. Уток как нарочно нет.

На одном из поворотов реки из колка молодой осоки взлетает кряква. Гремят поспешные выстрелы, и испуганная птица невредимой скрывается за лесом. Плывем дальше.

За небольшим перекатом тихий плес заполняется громким хлопаньем крыльев. Поднимается выводок взматеревших кряковых уток, и гром выстрелов раскалывает окружающую тишину. На незамутненные воды Торопы падают две птицы. По команде собаки кидаются в воду и подают наши первые трофеи.

За очередным поворотом из заросшего кувшинками бочага взлетает перелинявший кряковый селезень. Он круто набирает высоту, испуганно повернув к нам голову. После выстрела птица, часто махая крыльями, почти вертикально устремляется вверх, а затем камнем валится в лес. Пущенный в поиск Риф приносит нарядного селезня.

Солнце садится за лесом. Тени деревьев перекрывают реку. Впереди песчаная отмель, за ней небольшая лужайка. Удобное для ночевки место. Здесь мы и разбиваем нашу первую стоянку. Вскоре запылал костер на сохранившемся старом кострище, а через некоторое время котелок уже дразнил нас вкусным ароматом утиной лапши.

Солнце ушло на покой. Небосклон на западе в голубых, зеленоватых, розовых всполохах. Где-то там вдали идет гроза. Медленно гаснут рожденные ею вечерние зарницы.

Мои спутники безмятежно спят. Невзирая на усталость, в свете меркнущего костра записываю в блокнот наблюдения прошедшего дня.

Ночь. Тишь необычайная. Вокруг безмолвный лес, охваченный дымкой легкого тумана. Взошедшая луна перекинула через Торопу светлую дорожку. Смотрятся в тихую гладь реки яркие августовские звезды. В конце отмели вынесенные весенним паводком деревца: они кажутся сказочными чудовищами, протянувшими вперед костлявые лапы...

День второй

Утром плотный туман заполнил ложе реки, полностью закрыв противоположный берег. Плыть в таком тумане бессмысленно, и мы, укрыв лодки в зарослях малинника, отправляемся проверить собак по тетеревиным выводкам.

Цепляясь за кусты, поднимаемся по заросшему лесом крутому склону. С высотой туман редеет, а наверху нет и следов его. Еле приметная тропинка, извиваясь, идет сквозь густые заросли кустарников, из которых выпархивают синицы, дрозды, сойки. Тропинка кончается, и мы оказываемся на лесном проселке, вскоре выходящем на большую поляну, засеянную овсом.

Пущенный в поиск Риф быстро прихватывает волнующие запахи набродивших по росе птиц. Энергичный поиск переходит в потяжку, и собака замирает в красивой стойке перед колком высокого кустарника. По команде Риф трогается вперед; из кустов один за, другим вылетают два тетерева. Через поле летит косач, поднятый Дези.

Ружья наши молчат: охота на тетеревов в Калининской области еще не разрешена. Огладив и успокоив собаку, вновь бросаю ее в поиск. Запахи дичи ведут ее в лес. Поднимаем еще четырех птиц и старку. Второй выводок отрабатывает Дези.

Удовлетворенные работой собак, возвращаемся на стоянку. Остатки тумана висят над проснувшейся рекой, а когда мы трогаемся в путь, все вокруг уже залито ярким солнечным светом.

Неторопливо течет Торопа. В ее прозрачной, не тронутой цветением воде просматривается каждый листочек подводных растений, омываемых ровным и спокойным течением. Растительность эта местами настолько густа, что, хоть и не глубоко, дна не видно.

Нависают над рекой старые ивы, купаются в воде их ветки. Под ними, в затененных зонах, стоят крупные пугливые голавли и язи - мечта любого рыболова. Взлетают одиночные утки, садятся на реку и вновь взлетают, не подпуская на выстрел.

Павел Павлович сидит в лодке немного наклонившись вперед, подобрав ноги и усердно гребет, наваливаясь на весла. Прищурившись, он внимательно смотрит вперед, стараясь не пропустить взлета птиц. Дези лежит в носовой части, удобно положив голову на мягкий борт, готовая сразу же вскочить при появлении дичи. Но утки встречаются все реже. Тянет устойчивый южный ветерок, предвещая хорошую погоду и успешную рыбалку. Необходимо запастись наживой.

Круто вздыбился берег, и показались крыши домов небольшой деревушки. Таких деревенек здесь много. Еще в старину основаны эти Ленькины, Золотиловы, Астаховы. Половина домов в них покинута. Люди тянутся в крупные, благоустроенные селения, к культурным и бытовым удобствам.

Причаливаем к берегу, за ближайшим сараем заполняем консервную банку отборными червями. Здесь же на лужайке ловим кузнечиков.

Полуденная жара. Манит под свою защиту густая, прохладная зелень леса. От берега узкая извилистая тропинка ведет в его гущу. Безмолвно и тихо в лесу, только легкий шелест листвы да редкий пересвист каких-то пичужек нарушают покой глухомани.

На склоне оврага родник с кристально-чистой, холодной водой. Отсюда берет начало ручей, который, проходя через лесную глушь, превращается в малую лесную речушку, собирающую несколько таких же ручьев и несущую свои незамутненные воды сквозь труднопроходимые заросли кустарников.

Возвращаемся с котелком сочных ягод и отменными боровиками. В удачный сезон здесь можно ведрами носить из леса малину, бруснику, чернику, грибы.

Солнце пошло к горизонту. Жара заметно спадает. Иногда проходим устья лесных речек и ручьев, впадающих в Торопу. Некоторые из них трудно обнаружить, так малы и неприметны они.

Лесные речушки. Весной они полноводны и широко заливают лес. Истомленные летней жарой, пересыхают, превращаясь нередко в цепочку мелких бочагов и болотинок. Сейчас их местами можно перешагнуть. Но коварна призрачная зелень затянутого ряской бочага. Даже звери обходят его берега, по которым зеленым бархатом стелется мох, словно ковер, приглашающий вступить на его мягкое ложе.

Впереди тихая заводь с впадающей в нее речушкой, заросшей в устье кувшинками, ряской, тростником. Место удобное для ужения. Рыбалка в новом месте всегда интересна. Соблюдая максимальную осторожность и тишину, заякориваемся и забрасываем снасти. Какая здесь будет рыба? На всякий случай готовлю подсак.

Поднявшись из глубины, ходят у поверхности пугливые голавли, и вот уже один крупный, соблазнившись кузнечиком, бьет хвостом о резиновое днище лодки. Темно-зеленая спина, серебристо-белое брюшко и ярко-красные плавники придают ему особенную красоту. На червя идут крупные окуни и вполне приличная плотва.

Мелко задрожал поплавок одной из удочек и лег на воду, а спустя две-три секунды пошел в сторону. После подсечки кажется, что произошел зацеп; медленно выходит к поверхности лещ и, глотнув воздуха, легко дает взять себя.

Облавливаем заводь спиннингом. Затрепыхалась, забилась вытащенная из воды щука. Зубастым ртом хватает воздух, гулко колотит по лодке хвостом. Ловлю заканчиваем. Рыбы достаточно и на уху, и на жаркое.

Надвигается вечер. Налегаем на весла, чтобы засветло найти удобное для ночлега место. Но берега Торопы здесь низкие, заболоченные, поросшие густыми кустарниками и лесом.

Утром над таким берегом пролетал чирок. После выстрела упал в лес, метрах в пяти от кромки воды. Птица видна из лодки, но достать не можем - собак мгновенно засасывает топь, и они выбираются из нее только с нашей помощью.

В сумерках выходим к пойменным лугам. На берегу шалаш, построенный в сенокос. Место обжитое, у шалаша оставлено много сухих березовых дров. Костер из них горит ярко. "Колдую" над котелком, в котором варится уха,

Вскинулись, залаяли собаки.

- Ухой балуетесь? - раздался из темноты незнакомый голос. На берегу в свете костра пожилой мужчина в ватнике и кирзовых сапогах. Через плечо перекинут старый брезентовый плащ, на голове выгоревшая на солнце фуражка.

Интересно, кто он?

- Вижу, огонь разгорелся. Думаю, сходить надо, проверить, - и он, осторожно переступая ногами, опираясь на длинную палку медленно спускается на отмель и подходит к костру.

Мы потеснились у костра, освобождая ему место.

- Охотники! Собаки-то ладные. В наших местах таких нет. Откуда будете?

- Московские. Отпуск на Торопе проводим. Уха вот-вот сварится. Присаживайтесь за компанию и давайте знакомиться.

- Тогда хлеб да соль. Геннадием Николаевичем зовут, - и наш гость, сбросив на землю сложенный плащ, натужно опускается на него и, сняв фуражку, ладонями больших мозолистых рук медленно приглаживает редкие, основательно поседевшие волосы.

Деревянными ложками хлебаем дымящуюся уху, дружно стучат ложки, испариной покрывается лицо. Вкусна уха, сваренная на костре из разнорыбицы. Никто не отказывается от добавки.

После чаепития завязывается беседа.

- Геннадий Николаевич, расскажите о себе.

Наш гость привалился на локоть, прикрыл отяжелевшими веками глаза, задумался.

- В сорок втором несчастье на меня обрушилось. Без ног остался. Пить начал. Дурости-то хватало. В вине думал горе утопить. Добрые люди газету принесли. Летчик с простреленными ногами по снегу много километров прополз, а в свою часть вернулся и на самолетах до конца войны летал. Героя ему дали.

- Мересьев, что ли?

- Он! Он самый! - заулыбался гость. - Ночами после не спал, все о нем и о себе думал. Наконец за ум взялся. Протезы сделал, и за год без костылей ходить научился. В колхозе лишним человеком не стал. Работать пошел - столярное и печное дело освоил, сварке научился. Односельчанам починить что или печь сложить - меня зовут. Приемник или телевизор испортятся - приходят. Не верят, что не могу. Обижаются. Впору в Калинин на курсы ехать. Лодки мои на всю округу славятся. Смастерить ходкую лодку или хорошую печь сложить - не малое умение требуется. Хоть и без ног, а настоящим человеком стал. Вот как рассудила жизнь-то.

Не спеша взял предложенную папироску, нагнулся к костру, прикурил от уголька.

- Природу люблю. Без нее жизнь беднеет. В свободное время с удочкой не расстаюсь. На лодке многие километры на веслах прохожу. Найду сети или верши - уничтожаю. Есть еще любители дармовщинкой поживиться. В прошлом году в заказник за грибами пошел, на убитого медведя наткнулся. Шкура снята, окорока вы резаны, а вся передняя часть и голова брошены. Здесь же жердина срублена, на ней в шкуре мясо унесли. По этой жердине, кровью измазанной, браконьеров-то и нашли. Осудили строго и за ущерб взыскали.

Пристально смотрит наш гость на пламя угасающего костра выцветающими дальнозоркими глазами.

- Медведей ноне много развелось. Под Торопцом свалка мясокомбинату отведена, на нее зверь и повадился. Недавно поутру сразу семь медведей видели. Одного крупного отстреляли. Лицензий на них надо больше давать - овсы в полях сильно губят. А вот с утками в этом году плохо - выводков совсем нет.

- Ни пера вам ни пуха, - осторожно встает и, поблагодарив за хлеб-соль и попрощавшись, медленно поднимается на взгорок и исчезает в ночи. Некоторое время слышится негромкий скрип протезов.

А ночь сегодня светлая, захватывающая тишиной. Ни рыба не плеснет, ни птица не закричит. Разлилась вокруг тишина и покой. Настоящее сказочное безмолвие.

День третий

Рождается утро. В предрассветных сумерках просматриваются очертания противоположного берега. Постепенно заря заливает небо. Разжигаю костер и бужу спутников. Пока успеваем позавтракать и собраться, поднимается солнце и оживает лес. Запевают птицы, стая дроздов вылетает на кормежку. Еще несколько минут, и яркое солнце заиграло на росной зелени лугов и золотом песке речной отмели. От тумана нет и следа.

Плавно тронулись лодки, и вновь набегают навстречу берега, свежий утренний ветерок обдувает лица. Вспыхивают на ветру зеленые кроны берез с редкими золотистыми прядями - первыми признаками близкой осени. А вверху небо высокое, голубое, бездонное.

Хорошо идти на веслах по реке ранним утром. Солнечный свет заливает лес, реку, лодки. Жары еще нет. Воздух, наполненный ароматами леса и отцветающих трав, словно вливается в легкие.

На привале

За плотиной Беспутка крупный, трехсотметровый порог. Тихая река, словно взбесившись, мечется в нагромождениях валунов, неся вдоль берегов валы белой пены. Волоком перетаскиваем через плотину лодки и, увязав грузы, выходим на фарватер. Течение подхватывает, и через минуту мы оказываемся в шумном потоке, старающемся закрутить нас и выбросить на каменные гряды. Веслами отпихиваемся от них, держась глубинок, и все же дважды садимся на камни.

У реки

За порогом большая заводь, камышовые заросли которой забиты пеной. Течение заметно ослабевает, и, смахнув со лба обильный пот, вновь приходится налегать на весла.

Деревня Ахромово открылась вся сразу. На взгорке дюжина хороших домов. По косогору к реке сбегают ухоженные огороды. У дома Кондратьева, егеря охотхозяйства, на цепи гончак, злобно кидающийся на нас.

- Весна началась рано и затянулась. Утка сидела на гнездах, когда прошел паводок, погубивший кладки. Выводков почти не было, а старая утка ушла на лесные болота в первый день охоты, - рассказывал Николай Григорьевич, выписывая нам путевки.

За Ахромовом по берегам Торопы потные луга и заросшие хвощом и осокой болота. Не верится, что в таких местах нет дичи. Пущенный в поиск Риф в некошеной траве находит коростелей, и мы берем несколько птиц.

Впереди тяжело поднимается ястреб-тетеревятник и с хриплым клекотом летит к лесу. Дези бросается вперед и замирает в стойке. В кустиках, среди кучи перьев, крылья и голова утки - остатки пиршества хищной птицы, добравшей подранка.

Энергичный поиск собак безуспешен. Работа в болоте притомила их. Здесь же на лугу, у копны душистого сена, отдых перед коротким броском к озеру. Но одолевают комары. Ветками отбиваемся от изголодавшихся насекомых. Только на воде они оставляют нас.

В устье, по обоим берегам Торопы, раскинулись сплошные болота со стоящими словно призраки засохшими деревьями.

Солнце изрядно припекало, когда за излучиной реки открылось большое, окруженное лесами и лугами светло-голубое озеро Яссы с разбросанными по нему зелеными кочками островов. Несколько лодок с подвесными моторами сновали по озеру в поисках уловистых мест. Там, где над чистой водной гладью кружили чайки, лодки врывались в их хоровод и с выключенными двигателями плавно оседали на воду. Рыбаки, взмахивая короткими удилищами, торопливо блеснили окуней.

Берем курс на дальний остров, берега которого скрыты зеленой стеной высоких камышей. За этим островом Торопа вновь войдет в берега, и завтра по ней продолжится наше путешествие. Течение уже не работает на нас; идем на веслах, налегая на них в полную меру сил. По спинам катится пот, рубахи взмокли, а до острова еще плыть и плыть.

Остановившись на короткий отдых, невольно залюбовались тем, как меняет окраску поверхность озера в зависимости от плывущих над ним кучевых облаков. И хотя озеро окружено лесом, все здесь продуто ветрами и напоено солнечным светом.

Снова опускаются весла в воду, и лодки движутся к цели. У берегов острова много белых лилий. Словно стрелы из колчана, поднимаются длинные стебли прошлогодних камышей.

Остров низкий, болотистый, густо заросший растительностью; для стоянки не пригоден. За широким плесом - русло Торопы. Один берег высокий, обрывистый. Высокоствольный лес нависает над крутояром. В небо упираются раскидистыми кронами золотоствольные сосны. Здесь на песчаном берегу разбиваем стоянку. Вблизи переливаются разнотравьем залитые солнцем заливные луга. Всюду разбросаны стога сена. Свежий ветерок тянет на нас, неся запахи скошенной травы, леса, земли. Переходя в верховой, он играет вершинами деревьев, слегка раскачивая их, и лес глухо шумит. Жара заставляет искать приют под его пологом. Ягоды и обилие грибов тянут нас в глубину бора. Грибов так много, что срезаем только шляпки подосиновиков и белых. Подходя к стоянке, видим, как Валерий тянет попавшуюся на спиннинг крупную щуку. Вскипает бурунами вода, сверкает в скользящих по водной глади предзакатных лучах солнца яростно сопротивляющаяся хищница.

Завечерело. Солнце скрылось за кромкой заозерного леса. Тихий закат нежно зарозовел по краю неба, и озеро словно вобрало в себя его краски. Одна за другой проходят над озером две стайки уток. Они летят на пойму, на кормовые места. Гулко разнеслись дуплеты Павла Павловича и Валерия. Им вторят несколько выстрелов местных охотников. Затем все стихает, и ничто более не нарушает вечерней тишины.

Разжигаю костер. Риф лежит рядом, созерцая рождение огня. Его даже не интересует возвращение охотников. Их добыча - два чирка, выбитые из пролетавшей стаи.

Ярче разгорается костер. Струится над ним белесый дымок, стелется низко вдоль берега. На малом огне варится шурпа из дичи, потрескивая в масле, жарятся грибы и двухкилограммовая щука.

Постепенно темнота рассеивается. В свете поздней луны четко обрисовываются силуэт леса и туманная даль заозерной поймы. Бесшумной тенью пролетает сова. На лугу кричит дергач, в озере бьет крупная рыба.

Словно заснули на прибрежной воде наши лодки.

Есть что-то завораживающее в усыпляющем, еле слышном плеске вод дремлющего озера.

День четвертый

Ранним утром в дымке седого рассвета отходим от берега. Темная громада соснового бора, раскинувшаяся по крутояру, резко прочерчивается на фоне светлеющего неба. Пойма покрыта редким низовым туманом. Вскоре из-за горизонта появляется солнце.

По утреннему холодку идем ходко, а когда солнце поднимается достаточно высоко, не останавливаясь, проходим большой поселок Колдино и выплываем на Кудинское озеро. Здесь широкие заливные луга с редкими островками кустарников и небольшими болотниками. Места дупелиные, но нас интересует только Торопец, и мы продолжаем плыть вперед.

Город возник как-то сразу. Вытянувшись по берегу большого красивого озера, одетый в шубу зеленых лесов, Торопец удачно вписывается в окружающий пейзаж. Любуясь картиной города, прошли краем озера и вскоре остановились у небольшого деревянного причала.

Оставив Валерия с лодками и собаками, направляемся в город позвонить знакомым. В разговоре выяснилось, что во второй половине дня к Западной Двине пойдет моторная лодка, и мы приняли предложение воспользоваться ею, чтобы быстрее добраться до центральной усадьбы Старо-Торопского охотхозяйства ВВОО.

Лодка зайдет за нами в 15 часов. Свободное время используем для ознакомления с этим старинным русским городом, осмотр которого начинаем с краеведческого музея.

Впервые о Торопце косвенно упоминается в летописи, датированной 1074 годом, но сохранившиеся остатки древнего городища говорят о более раннем времени его основания. Стоявший на пути из "варяг в греки", город уже в XII веке был крупным экономическим центром Смоленского, а в XIII веке Торопецкого княжеств. В 1362 году Торопец захватила Литва. С 1503 года он вновь в составе Русского государства.

В условиях развития капитализма в России, отрезанный от транспортных артерий, Торопец потерял свое былое экономическое значение и превратился в захолустный уездный городишко. По данным переписи 1897 года, в нем числилось 14 предприятий с 117 рабочими.

Советская власть вернула город на путь интенсивного экономического развития. В настоящее время в Торопце работают мясокомбинат, деревообрабатывающий, кожевенный, кирпичный, молочно-сыроваренный и ликероводочный заводы, швейная фабрика, ряд предприятий местной промышленности. В сельском хозяйстве района преобладают льноводство и животноводство. В Торопце имеются техникум, профессиональные училища; школы, Дворец культуры, краеведческий музей. Город и район играют немалую роль в промышленном и сельскохозяйственном производстве Калининской области.

В Великую Отечественную войну много гитлеровских захватчиков сложили головы у древнего Торопца. Не дешево стоило им взятие города, но еще большие потери понесли они при отступлении. Сломив упорное сопротивление немецко-фашистских войск, части Четвертой Ударной армии под командованием генерал-полковника А. И. Еременко в ходе успешного наступления к 21 января 1942 года выбили их из Торопца. В боях за город отличились местные партизаны.

В городе есть здания, охраняемые государством. Среди них особое внимание привлекает собор, построенный в XII веке. В нем венчался князь Александр Невский. Поднялись на колокольню собора и осмотрели окрестности. Вокруг, насколько хватает глаз, - леса, тонущие у горизонта в голубоватой дымке полуденного марева. Сверкающей змеей извивается Торопа, блестят зеркала крупных озер.

Неожиданно подул северо-западный ветер. Черные тучи, вспарываемые зигзагами ярких молний, заволокли горизонт, донося глухие раскаты грома. Гроза обходит Торопец, и лишь редкие крупные капли дождя, падая на воду, поднимают на ее поверхности высокие пузырьки.

Время на исходе, и мы спешим к лодкам. У знакомого причала моторка, в которую погружено наше имущество. Рассаживаемся по местам. Под винтом вскипает вода, и лодка, слегка качнувшись, плавно отходит от берега.

Ниже города Торопа судоходна. Леса к югу понемногу расступаются, давая свободу просторам лугов и полей. Вот река выбежала из леса и пошла среди яркой зелени пойменных лугов и светлых ковров скошенных полей, на которые уже вышли тракторы. На глазах золотое платье стерни механизаторы отделывают черным бархатом зяби.

Впереди отвесный обрез высокого берега, наподобие пчелиных сот испещренный маленькими норками. Это гнезда береговых ласточек. Основная масса их уже улетела на юг, но еще много птиц носится в предвечернем воздухе, охотясь за насекомыми.

День на исходе. Быстро надвигающиеся сумерки подгоняют нас. На полном ходу минуем Старую Торопу. Отсюда по реке до центральной усадьбы Старо-Торопского охотхозяйства километров восемь.

Через полчаса лодка подходит к причалу, останавливается, мягко коснувшись бортом его стенки. Путешествие по Торопе, о котором мы мечтали всю зиму, окончено.