Слово витязя (Вл. Холостов)

Слово витязя

Летописи повествуют: княжья ловчая дружина (от старинного "деять ловы" - охотиться) - одна из первые форм организации военно-охотничьего дела на Руси. Может, и невелика числом бывала порой дружина сия, да зело дружна. Сподвижников себе княже набирал в нее осмотрительно. Чтобы единомыслящи, верным-верны были ему друзья-товарищи. И ловы чтоб творили умеючи - с птицей ли хищной, со псами ли ловчими. И дань бы сбирали в казну, и в бою были яры, аки туры буйные средь врагов нечестивых виделися! Сильных да статных выбирал, удалых в отъезжем ли, в ратном ли поле, жаловал их милостивою своей дружбою. "Не зря, видно, в старину, - значится в "Словаре русского языка XI-XII вв." ("Наука", М., 1975), - добрых молодцев из дружины княжеской уважительно именовали витязями!"

В мирные времена ловчие дружины состояли не только из обычных вояк-ратников, но и из делюев - ловчих, сокольничих, бобровников, ловцов лисьих и заячьих, тетеревятников и псарей. Такая организация дружины и насыщенность ее охотниками в те далекие времена представлялась крайне желательной и целесообразной: в походах войско нередко питалось почти исключительно охотничьей добычей. Сын Ольги и Игоря, великий князь киевский и выдающийся полководец X в. Святослав, - сообщает Ипатьевская списочная летопись, - "легко ходя ады пардус (гепард, барс - В. X.). войны многи творяще. Ходя воз по себе не возяще, ни котла, ни мяс варя, но по-тонку изрезав конину ли, зверицу ли... на углех испек ядаше". С началом военных действий ловчие дружины становились боевыми ратями, основными княжескими резервами в схватках с врагом. Не отягощенные длинными обозами, они, надо полагать, были быстры и маневренны. Такими мнятся и первые походы удельного Новагород-Северского князя Игоря Святославича (1151-1202) против половцев. В 1174 г. под Переяславлем он разбил половецких ханов Кончака и Кобяка, в 1183 г. победоносно сражался с номадами (кочевниками) в южнорусских степях.

Два года спустя успешно складывался поначалу и поход, в котором Игоря сопровождал со своими полками его брат - князь трубчевский Всеволод, сын - князь путиловский Владимир, племянник - князь рыльский Святослав Ольгович, отряд подвластного Руси тюркского племени коуев. Выступив 23 апреля 1185 г., русские рати в первом же столкновении у р. Сюурлия одолели одну из половецких орд, захватили много скота, другую богатую добычу. Несмотря на послышавшееся Игорю 1 мая грозное предзнаменованием "...Всю нощь с вечера врани возграяху (каркали, граяли. - В. X.) у Плесньска на болони", - князь двинулся дальше, 9 мая пересек границу Половецкой земли. И здесь в Диком поле "на реке на Каяле у Дона Великого", молвит Лаврентьевская летопись, в ожесточенной битве с превосходящими силами нескольких половецких орд "пали стяги Игоревы". Сам он, раненый в руку, вместе с сыном и другими князьями был полонен... Тяжко переживая свое поражение и гибель русских дружин, Игорь, пользуясь относительной свободой, искал забвения в охоте с соколом и, надеясь впоследствии искупить свой позор, деятельно готовился к бегству. Осуществить побег ему помог Овлур (Лавр) Половчин...

В начале 90-х гг. XVIII в. известный любитель и собиратель русских древностей, действительный тайный советник граф А. И. Мусин-Пушкин приобрел в Ярославле у архимандрита Спасо-Ярославского монастыря древний рукописный сборник, включавший "Книгу, глаголемую Гранаграф" (по ней весь сборник зовется "Хронографос"), "Временник, еже нарицается летописанием Русских Князей и земля Рускыя" и несколько других рукописей. В конце книги была вплетена поэма "Слово о плъку Игореве, Игоре сына Святъславля, внука Ольгова", написанная на старославянском языке (древнерусская литература еще не делилась на русскую, украинскую и белорусскую). То был список, сделанный, по-видимому, в XVI в. Граф увлекся переводом "Слова", предпослал ему вступление и титульный лист: "Ироическая песнь о походе на половцов удельнаго князя Новагорода-Северского Игоря Святославича, писанная старинным русским языком на исходе XII в. с переложением на употребляемое ныне наречие". Вскоре после открытия эпической поэмы с нее для Екатерины II была списана копия. Оригинал рукопией и ее первый перевод с дозволения Московской цензуры, отпечатанные в Сенатской типографии в Москве, были опубликованы А. И. Мусиным-Пушкиным (при участии А. Ф. Малиновского и Н. Н. Бантыша-Каменского) в 1800 г. Именно это первое печатное издание и писарский список, выполненный для царицы и напечатанный в 1864 г., считаются ныне подлинниками "Слова о полку Игореве", поскольку сам оригинал вместе с древнехранилищем Мусина-Пушкина (как, впрочем, и большая часть первопечатного тиража поэмы) сгорел^* в 1812 г. при пожаре Москвы в дни нашествия Наполеона.

^* (Поскольку установлено, что дом А. И. Мусина-Пушкина при пожаре не пострадал, некоторые советские ученые высказывают иную версию: оригинал не сгорел, а исчез. - Прим. ред.)

На протяжении полутора столетий после выхода в свет первоиздания "Слова" над изучением этого литературного памятника работали многие русские и советские историки и литераторы. Во второй половине XIX в. публиковались изыскания Ф. И. Буслаева, Н. С. Тихомирова, В. Ф. Миллера, А. А. Потебни и других исследователей. Отечественные и зарубежные ученые-славянисты посвятили "Слову" около тысячи работ, встречались на специально созываемых конгрессах и съездах. Переводы поэтических строф о трагическом походе князя Игоря осуществили поэты В. А.Жуковский (в московском выпуске 1883 г. издатель, фольклорист и коллекционер древних рукописей Е. В. Барсов ошибочно назвал переводчиком "Слова" А.С.Пушкина), А. Н. Майков, Л. А. Мей и другие.

Сражение

Н. А. Заболоцкий, отдавший "Слову" около 10 лет творческой жизни, создал один из лучших его стихотворных переложений. В июне 1945 г. он писал одному из своих друзей: "На днях я закончил черновую редакцию перевода "Слова о полку Игореве". Теперь, когда переписанная рукопись лежит передо мной, я понимаю, что я еще только вступил в преддверие большой и сложной работы... Преисполнен величайшего благоговения, удивления и благодарности судьбе за то, что из глубины веков донесла она до нас это слово". Однозначна оценка поэмы и ведущими современными учеными. "Слово о полку Игореве" - это чудо-памятник, литературное произведение, очень небольшое по размерам и необычайно емкое по содержанию, активное в прошлом и сохраняющее свою необычайную общественно-эстетическую активность до сих пор... Попробуйте нанести на карту упоминаемые в "Слове" географические пункты - города и реки. Перед нами окажутся вся Русь XII века и окружающие ее народы. А в памятнике всего около четверти печатного листа... Так же точно велики исторические пределы "Слова": весь XI век и середина века двенадцатого в глубоком политическом аспекте. Это почти политический обзор современной автору "Слова" Руси" (академик Д. С. Лихачев, 1985).

И все же, несмотря на огромный фронт исследований, из одной статьи в другую кочевали порожденные еще Мусиным-Пушкиным неверные толкования и непонятая им и его последователями семантика (значение) некоторых древнеславянских слов. Ряд ошибок вскрыл в 1945 и 1975 гг. в своем переводе и комментариях к "Слову" писатель-историк А. К. Югов, посвятивший этой теме более 40 лет упорной работы. С его выводами полностью согласились известные исследователи древнейшего литературного памятника Руси, в частности академик Б. Д. Греков. Работы Югова "занимают столь видное место в истории изучения памятника, что миновать их ныне не может ни один исследователь великой поэмы" академик А.С.Орлов, 1945). Тем не менее среди историков и литературоведов и сегодня нет-нет да и вспыхивают разночтения отдельных мест литературного уникума. Особенно много неясностей и гипотез высказано и бытует при определении авторов древнего произведения. В опубликованной в 1900 г. статье известный русский литературовед В. В. Каллаш напоминает, что "давно уже было указано, хотя и не доказано, что автор "Слова о полку Игореве" - светский человек и дружинник. ...Он крепко помнит большое количество имен князей-воителей, походов и побед, мельчайших боевых подробностей... Только во время походов он мог подметить, что телеги половцев "кричат полунощи, рци лебеди распущени", как при движении войска "влъци грозу въерожать по яругам, орли клектом на кости звери зовут: лисици брешуть на чръленыя щиты".

При чтении поэмы нельзя не обратить внимание на поэтические образы, особенно импонирующие любителям природы и охоты. Вот некоторые из зоометафор в переводе А. К. Югова: "Вещий Боян, если о ком-либо пропеть замыслил, то разлетается мыслью-белкою по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаком"; "Тогда пускает десять соколов на стаю лебедей...", "Не буря соколов занесла через поля широкие - галицкое войско несется к Дону Великому..." "А мои куряне... мчатся, как серые волки в поле..." "И половцы, без дорог, яругами устремились к Дону Великому"... Кричат телеги в полуночи, будто лебеди терзаемые!.. А Игорь к Дону войско ведет..."; "Уж птица беды его алчет, как водится; уж волки побоища ждут по яругам; орлы клекотом на кости зверя зовут; лисицы брешут на красные щиты!"; "Дремлет в поле Олегово храброе гнездо - далече залетело! Не на обиду было порождено ни соколу, ни кречету, ни тебе черный ворон, поганый половчанин!"; "Гзак бежит серым волком..." А также: "...поганые половцы набеги творили на русскую землю, брали дань: горностая от двора!" или же: "...Слава Игорю Святославичу! Слава Буй-Тур Всеволоду!... Здрав, здрав буди, княже, и дружина, поборая поганые волки на землю Русскую!..." Разве не указывают без обиняков эти примеры на явное охотничье кредо их написавшего? Взгляните, вслушайтесь: "Див кличет връху древа, велит послушати земли незнаеме, Влъзе, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, тьмутора-каньскый блъван" (изваяние. - В. X.); "Высоко плаваеши на дело в буести, яко сокол на ветрах ширяяся, хотя птицю в буйстве одолети". А разве эти слова не соколятника достоверного?: "Коли сокол в мытех бывает, высоко птиц възбиваетп не дасть гнезда своего в обиду". Да простятся обильные лингвистические, - филологические неточности и прочие прегрешения, допускавшиеся в переводах и изысканиях прошлых десятилетий: красная нить древнего произведения - идея сплочения Руси - четко просматривается на всем его протяжении. Кем бы ни был автор "Слова" - "черниговцем или киевлянином, дружинником или приближенным князя, несомненно, что он был образованным человеком, хорошо знакомым с литературой своего времени и устным народным творчеством. Ему были дороги интересы всего русского народа" (академики Д. С. Лихачев и Н. К. Гудзий, 1956). "Слово" переведено на многие языки мира, воплощено в произведениях живописи, графики, скульптуры, музыкального искусства. По решению ЮНЕСКО 800-летие "Слова о полку Игореве" отмечалось во всем мире.

Рукописи, имеющие отношение к походу князя Игоря на половцев, миниатюры, издания поэмы разных лет, связанные с ней исторические и литературоведческие работы, другие экспонаты демонстрируются в новом музее - в Спасо-Преображенском монастыре Ярославля. Созданный одним из витязей ловчей дружины (а за это ратуют приведенные выше поэтические цитаты!) историко-литературный монумент по-прежнему обращен в будущее.