Николка и злодей (А. А. Шевцов, А. А. Яковлев)

Николка и злодей

Лунная была ночь. Такая лунная, что Николке было видно Злодея шагов за сто. Когда пес убегал за черту, где неверный лунный свет не столько освещал, сколько скрывал его, Николка еще некоторое время мог слышать, как под собачьими лапами шуршит заиндевелая трава. Нужно было только остановиться, задержать дыхание и слушать с открытым ртом. Затем все стихало, и Николка оставался один. Он стоял неподвижно, уже не пытаясь угадать, где собака. Лайка сама знала, кого искать, и если бы нашла, то тут же известила бы хозяина.

Торопиться Николке было некуда. Он пришел к овсяному полю за кабаном, и чем дольше он пробудет здесь, тем вернее будет с добычей.

Днем он высмотрел по следам, что кабаны приходят со стороны леса и кормятся в колхозных овсах, все еще не убранных, несмотря на конец октября. Весь остаток дня Николка с нетерпением ожидал светлой, лунной ночи. Луна же, будто издеваясь над ним, то и дело ныряла за маленькие быстрые облака. Николка расстроился: если так пойдет и дальше, то может затянуть все небо, и тогда какая уж там охота. При мысли, сколько мяса он может упустить, если не разъяснится, Николка вздыхал и, отодвинув занавесочку, заглядывал в окно: не расчистилось ли небо. Но оно по-прежнему было затянуто белесой мутью. Часам к девяти Николка совсем отчаялся и, обругав про себя облака и луну, и еще что-то или кого-то, кто вечно вставляет палки в колеса, взял алюминиевую кастрюльку с овсянкой и пошел кормить Злодея.

Злодея Николка украл еще щенком года четыре назад у охотника-промысловика, когда "калымили" на лесоповале. Лайка выросла на удивление понятливой. Николка ничему ее не учил, но уже через полгода она облаивала белку и куницу, а через год работала по крупному зверю. Николка любил собаку больше самого себя и ухаживал за ней, как за любимым человеком, хотя старался не показывать это посторонним и на людях обращался с ней грубовато. Но если бы случилось Николке выбирать - поесть самому или накормить Злодея, - то он отдал бы свой кусок собаке.

Злодей бегал в загородке и тихо поскуливал в ожидании еды. Николка потянулся было к дверке, но не открыл ее, потому что увидел, что облака согнало в одну большую кучу над самым горизонтом. Освободившаяся луна светила ровно и холодно.

- Э, нет, паря, - сказал Николка собаке, - есть будешь после охоты!

И, повернувшись, быстро зашагал к дому.

Через полчаса он прокрался задворками к лесу и направился к овсяным полям. До тех пор, пока деревня не скрылась из виду, Николка шел осторожно, чутко вслушиваясь в темноту. Побаивался Николка, что вот-вот захрустит трава под тяжелыми кирзовыми сапогами егеря Михалыча. Уж сколько раз предупреждал Михалыч Николку, чтобы тот не "баловал".

Обогнув вдававшуюся в поле небольшую березовую рощицу, Николка вышел на Махаловскую просеку. Пересекая дорогу, уходившую по просеке в лес, он увидел, как Злодей метнулся сначала в поле, а затем к лесу и исчез между деревьями. Немного погодя раздался лай. Николка перехватил ружье и, держа его в правой руке, бросился по просеке. Но лай быстро удалялся. Николка остановился. Бежать в лес не было смысла. Даже если Злодей задержит кабана, разве убьешь его в темноте. Только собаку подстрелишь. Нет, стрелять надо только тогда, когда Злодей стронет кабанов с поля и они побегут в лес. Вот здесь-то и надо их перехватить, успеть подбежать к ним на выстрел, прикрываясь лесом. Николка вскинул ружье на плечо и свистнул звонко и протяжно. Постоял, послушал и свистнул еще раз. Тихо потрескивали ветки под легкими собачьими лапами. Злодей подбежал к хозяину и, глядя в глаза, вильнул хвостом.

Николка

- Ну, что ты там еще надыбал, чертила? - спросил Николка и потрепал собаку по загривку. Злодей еще раз вильнул хвостом и побежал в поле. Николка проводил его любящим взглядом и побрел следом.

Кабанов все не было, а видимость ухудшалась. По небу опять побежали облака. Они все чаще и чаще набегали на луну. Охота не сложилась. Нужно было поворачивать обратно. И тут Злодей залаял в поле. Залаял глухо и злобно. Николка сорвал ружье с плеча и, запинаясь за полегший овес, напрямую бросился на лай. В синеватом мареве он различил двух метавшихся в дикой пляске зверей. "Кабан! Кабан!" - зазвенело у Николки в голове. Он с разбегу припал на колено и выстрелил. Картечь ударила зверю в бок. Словно после удара палкой по старому валенку, вверх взвилось облачко. Только это была не пыль... Зверь упал, перевернувшись через голову. Попытался подняться, но Николка выстрелил из второго ствола.

Луны уже совсем не было видно, и ночь была темная и холодная.

Николка стоял на коленях над трупом собаки и зажимал уже истекшие кровью раны. Он размял о землю негнущиеся от холода пальцы, потянулся к ружью. Держа ружье на вытянутых руках перед собой, с интересом, будто в первый раз, рассматривал его. Упершись прикладом в землю, поднялся на ноги, осмотрелся и побрел к лесу. Николка пошарил за пазухой, машинально отметил, что в спешке забыл папиросы. Рука чуток отогрелась. Подумал: "Закопать бы надо... Злодея".

Взгляд его остановился на большой старой березе. Николка подошел к ней, нерешительно похлопал по стволу. "Закопать бы надо... Злодея", - опять подумалось ему. Он взял ружье за стволы и с короткого размаха ударил им о дерево.